Бывший москвич, а ныне израильтянин, мэр Кфар-Эльдада д-р Велвл Чернин – личность многогранная. Этнограф и идишистский поэт, литературовед и (в недавнем прошлом) исполнительный вице-президент Российского еврейского конгресса, переводчик (в том числе и на украинский язык, которым владеет в совершенстве) и преподаватель университета Бар-Илан…

– Велвл, языком мертвых назвал идиш единственный писатель, получивший Нобелевскую премию за творчество на этом языке, – Башевис-Зингер.  И сказано это было не вчера, а десятки лет назад…  Не кажутся ли вам спекуляцией призывы к возрождению идиша на постсоветском пространстве? Это, наверное, аргумент для получения гранта на очередной семинар или издание самоучителя, но о каком возрождении может идти речь?

– Конечно, подобные призывы представляются утопическими. Хотя, в определенной степени этот неоидишизм –аналог процессов, идущих в Америке. В США существуют группы, ставящие своей задачей функционирование идиша как разговорного языка в семьях неультраортодоксального сектора. Сам по себе интерес к идишу закономерен, поскольку на сегодняшний день вся еврейская культура импортируется. Израильский контекст ивритоязычен и оторван от культуры диаспоры, которую люди среднего возраста восприняли от своих дедушек-бабушек. Поэтому идиш – это основа своего рода туземной еврейской культуры, в эмоциональном плане позволяющая оставаться евреем, не покидая диаспору.

– Истории известны примеры возрождения практически исчезнувшего языка, например, валлийского в британском Уэльсе. Но там мы имеем дело с национальной группой, насчитывающей почти два миллиона человек и компактно проживающей на небольшой территории. В результате уэльский язык пользуется решительной поддержкой правительства княжества и имеет равный статус с английским. Но для идиша этот опыт нерелевантен…

– Можно привести более характерные примеры, скажем, остров Мэн, где последний native speaker (т.е. естественный носитель мэнского языка) умер в 1974 году (в конце XIX в. на этом языке говорила треть населения острова, – прим. ред.). Тем не менее сегодня существует мощное движение в поддержку мэнского языка, открыты школы с преподаванием на нем, он изучается в ряде университетов и колледжей, в отдельных семьях пытаются говорить по-мэнски, есть даже дети, для которых он является родным.
Но, безусловно, за всем этим на острове Мэн стоит местная идентичность и местное правительство (парламент острова – Тинвальд, существующий с 979 года, – старейший в мире, – прим. ред.), а у евреев диаспорыэтого нет. Так что возрождение идиша – из области утопии,но его изучение для сохранения своего наследия – весьма похвально.            

– Кстати, о школах. Один известный в Украине еврейский деятель предлагал в свое время в принудительном порядке ввести в еврейских школах преподавание идиша, ставя в пример украинских армян, широко пользующихся своим родным языком. Забыв, правда, уточнить, что армянский функционирует как живой современный язык – в сфере печатных и электронных СМИ, художественной и специальной литературы, школьного и высшего образования и т.п. А где среда обитания мамэ лошн, кроме школьных уроков, будь их хоть 10 в неделю?

– Ничего у евреев в принудительном порядке ввести нельзя, тем более что постсоветские евреи не очень охотно отдают своих детей в национальные школы. Естественно, что по мере ухода поколения, сохранившего с идишем эмоциональную связь, для которого он действительно мамэ лошн, нет никаких доводов в пользу его изучения в школе.

Такие попытки были предприняты в Украине в начале 1990-х – все они закончились крахом, потому что иврит, по сравнению с идишем, обладает рядом преимуществ. Например, высочайшим престижем в качестве священного языка и широким  практическим применением в суверенном государстве Израиль. На долю же идиша остаются ностальгия и фольклор…

Тем не менее на Западе существуют кружки для общения на идише, создаются кружки для детей из семей, говорящих на идиш, – я таких детей видел. Проблема в том, что идиш не может обеспечить полную социализацию детей, и только очень мотивированные родители в состоянии двигаться в этом направлении. Сейчас идет поиск механизмов, обеспечивающих хоть какую-то среду обитания мамэ лошн за пределами семьи. Но сказать, что такая среда уже сформирована, я не могу. 

– Немного об истории гонений на идиш в Израиле в 1940-е – 1970-е годы.  И как изменилось отношение к мамэ лошн в последние десятилетия? Я знаю, что вы иногда преподаете идиш молодым успешным сабрам – стопроцентным израильтянам, неожиданно вспомнившим о своих восточноевропейских корнях.

– Война языков в Эрец Исраэль велась еще до провозглашения независимости Израиля, существовали батальоны защитников иврита, дискриминировались идишистские писатели, не финансировались учебные заведения, преподавание в которых велось не на иврите. После обретения независимости были приняты законы о запрете театральных представлений на идише и издании ежедневных газет на этом языке. Делалось все для создания атмосферы враждебной идишу, и его легальный статус сохранялся лишь для поддержания связей с диаспорой. В последние годы эта ситуация изменилась, потому что идиш больше не представляет угрозы для иврита. В середине 1990-х годов по инициативе партии «Исраэль ба-алия» был даже проведен закон об особом статусе языка идиш.  Правда, номинально существующее Национальное управление по делам идиша практически не функционирует, но не в силу дискриминации, а потому, что чиновники всегда развалят любое хорошее начинание.
Но это не мешает молодым израильтянам, например, из движения «Дор хемшех» («Поколение продолжателей»), изучать идиш – среди моих студентов-сабров есть такие ребята. По моим наблюдениям, в данном случае интерес к идишу – это альтернатива возвращения к религии, альтернативный поиск еврейства.

– Чем, на ваш взгляд, объясняется определенная мода на идиш у еврейской молодежи Запада? Что это – протестная идентификация, в рамках которой яппи ищут нечто, отличающее их от коллег по социальному статусу, или…

– Передевреями, живущими в диаспоре, открываются три возможности. Первая – полная ассимиляция. Вторая – усвоение ультраортодоксальной идентичности, которая позволяет сохранить еврейство в условиях диаспоры. И, наконец, остается сионистская идентификация, подразумевающая, в конечном счете, репатриацию в Израиль. 
Идишисты предлагают четвертую опцию: светский патриотизм диаспоры, символом которого может служить идишистская культура. Эта культура светская, хотя достаточно традиционная, она, безусловно, еврейская, она европейская, и она родная, то есть, не израильская. Я называю это неоидишизмом. Возникло это движение в США – как и увлечение мемориализацией памяти о Холокосте – именно потому, что американские евреи сами не были жертвами Катастрофы, но их родные и близкие погибли в Европе. Подобным образом, когда оказалось, что говорить на идише некому, американцы стали активно это исправлять.  Не все те, кто занимается этим на идеологическом уровне, пользуются идишем в быту. Но идиш может служить в качестве символа – достаточно небольшой группы, практикующей его ежедневно, чтобы другие могли сказать, мол, у нас есть свой язык. Аналогичные тенденции наблюдаются и в отношении других исчезающих языков – эсперанто, кельтского, в Германии – почти вымершего к началу XVIII в. древнепрусского языка, на котором даже создан сайт. Что-то есть в современном западном обществе, что способствует поиску этнических корней, и идиш вполне вписывается в это явление.

– Тяжело ли быть правым интеллектуалом в стране, чей политический контекст порой заставляет выбирать между национальными и общечеловеческими  ценностями? Вообще, реально ли быть либералом на Ближнем Востоке (не только в политическом, но и духовном плане) или регион навязывает свои правила игры, где – либо ты, либо тебя? 

– Я действительно считаю себя либералом и правым интеллектуалом, и мне кажется, что именно правые и являются истинными либералами.  Пример тому – Владимир Жаботинский – интеллектуал и, безусловно, либерал, поскольку в отличие от социалистов не заставлял всех ходить строем, признавал личные свободы, частное предпринимательство и прочая, и прочая.
К тому же я не вижу противоречия между национальными и общечеловеческими ценностями.  На протяжении многих лет мы находимся под влиянием массированной пропаганды, утверждающей, что левые радикалы-постсионисты репрезентируют общечеловеческие ценности, тогда как в действительности их идеи – реализация фразы«благими намерениями вымощена дорога в ад». Достаточно посмотреть, сколько крови было пролито за 20 лет так называемого мирного процесса, чтобы понять, что эти чудовищные утопии ни в коей мере не могут восприниматься в качестве общечеловеческих ценностей. Попытка переноса постмодернистского европейского либерализма в условия афро-азиатских государств де-факто приводит к волне убийств и террора. Вне всякого сомнения у нас другие правила игры, и те, кто этого не понимает, – агрессивные утописты.  Надо быть тяжелейшим фанатиком религиозного типа, чтобы при таком количестве жертв фантазировать об общечеловеческих ценностях.  Осознание этого факта и есть настоящий либерализм. Либерализм должен уметь защищать права и свободы человека, который уважает чужие права и свободы, от бандитов, которые эти права не признают.

– Велвл, вы д-р филологии, поэт, переводчик, университетский преподаватель. И вдруг мэр Кфар-Эльдада – поселения за зеленой чертой. Зачем это вам?

– Началось с того,что наш прежниймэр покинул свой пост. Я огляделся вокруг – кто смог бы заняться решением целого ряда административных вопросов, отдавая на добровольной основе много времени и сил этой работе и …не увидел никого лучше себя. Тогда принял участие в выборах и победил. Я получаю от этого удовольствие просто как еврей, поскольку имею возможность быть соучастником строительства инфраструктуры для прихода Машиаха, ведь каждая новая семья, которая находит у нас свой дом, каждая детская площадка, свиток Торы, заасфальтированная дорога укрепляют наше присутствие на земле, которую я считаю своей. У Иерусалима должна быть периферия, и Кфар-Эльдад служит этой периферией, не позволяя блокировать нашу столицу с юго-востока.

В ближайшее время мы хотим заселить первый квартал из 49 стационарных домов, а в освободившиеся караваны въедут новые семьи. Вскоре надеемся приступить к  проектированию нового квартала «емкостью» в 100 домов, заложить новое здание синагоги, начать строительство нового детского сада.    

– Говорят, что на 70 семей, живущих в Кфар-Эльдаде, приходится шесть докторов наук и один профессор. И идеологический спектр его жителей весьма широк – от харедим до, как пишут на сайте Совета поселений, «законченных еретиков». Это правда?

– Насчет докторов наук – чистая правда.Сейчас еще двух принимаем – директора Центра Чейза д-ра Семена Гольдина и одного д-ра истории, уроженца Марокко. У нас живет председатель коалиции Кнессета Зеев Элькин, вообще, половина жителей – русскоязычные,многокиевлян, чуть меньше москвичей и ленинградцев.    

Что касается идеологических расхождений, то мы ведь эти земли держим для всего еврейского народа, в том числе и для людей, которые видят политическую реальность несколько иначе.  В любом случае как мэр я должен представлять все слои населения. Сейчас, например, в поселковом совете у нас нет нерелигиозных, но я стараюсь учитывать интересы светского меньшинства. Хотя, конечно, нерелигиозный еврей в Кфар-Эльдаде несколько отличается от нерелигиозного еврея в Украине. Например, по большим праздникам места в синагоге не хватает, потому что приходят так называемые «нерелигиозные», и что делать с ними – непонятно.         

– Вопрос как автору «Ближневосточного фронтира» – изданной недавно книги о поселенческом движении в Израиле. Как вы оцениваете будущее этого движения? Столь ли однороден этот сектор общества, ведь между светскими прагматиками, купившими дом за зеленой чертой просто потому, что он обошелся втрое дешевле, чем в центре страны, и «молодежью холмов» (праворадикальная молодежная группировка, – прим. ред.) мало точек соприкосновения.

– Безусловно, поселенцы уже неоднородная группа, нас довольно много – 6-7% еврейского населения Израиля. И мы не можем, да и не должны быть одинаковыми. Но в любом случае демографическая масса поселенцев, достигнутая в определенных точках страны, не позволяет представить Израиль по-другому. И, несмотря на все различия между светскими прагматиками и «молодежью холмов», думаю, что рано или поздно начнется процесс аннексии части поселенческих блоков, поскольку перспектива решения конфликта в рамках теории «двух государств для двух народов» не просматривается.   

– Чего не хватает религиозным сионистам, к которым вы относите и себя, для того, чтобы стать более влиятельной группой в израильском обществе и приобрести сторонников не только в правом, но и более умеренном лагере?

– Религиозные сионисты достаточно влиятельны, просто не имеют собственного политического представительства, поскольку большинство из них не голосуют за «свою» Национально-религиозную партию МАФДАЛ. Но они есть во многих других партиях, в том числе вполне умеренных и даже левых. Например, в составе Партии труда существовала небольшая группа левых религиозных сионистов-интеллектуалов – «Меймад», которые мне всегда представлялись курьезом, ведь идея отступления с территорий прямо противоречит Торе. Кстати, бывший председатель «Сохнута» Авраам Бург, отец которого на протяжении  многих лет был лидером МАФДАЛ, сегодня заявляет, что не верит в Б-га и призывает всех уехать из Израиля…

На этом фоне происходит естественный процесс приближения все большего количества израильтян к религиозной традиции, но не за счет усиления истеблишмента старых партий, именно потому, что этот истеблишмент закостенел.

Вера в Б-га для еврея естественна, и если кто-то будет ходить в кипе, а кто-то без нее – это еще ни о чем не говорит.  Много нерелигиозных, в общепринятом смысле этого слова, израильтян являются в то же время глубоко верующими людьми – в то, что Б-г дал нам Тору, эту страну и т.п. Будучи либералами, мы должны признавать право на личные сомнения и искания, хотя то, что еврей без еврейства со временем попадает в ловушку, мне кажется само собой разумеющимся.

Беседовал Михаил Гольд