Менахем Бегин обладал развитым историческим сознанием. Его сатирический двойник в популярной телепрограмме «Прочистить мозги» любил повторять фразу: «Сейчас пять минут четвертого. И это исторический момент!» Будучи главой правительства, Бегин всегда говорил от имени еврейского народа. И при любой возможности читал мораль представителям других народов, напоминая им о Библии и Холокосте.

Однако в качестве практического политика Бегин умел четко разграничивать уважительное отношение к национальному прошлому и заботу о будущем нации. Во время мирных переговоров с Египтом он не тратил драгоценное время на бессмысленные дискуссии о том, кто был жертвой, а кто агрессором в течение десятилетий ближневосточного конфликта. Мирное соглашение, которое Бегин подписал с Анваром  Садатом, было сосредоточено на том, что будет, а не на том, что было: определение границ, механизмы безопасности, нормализация отношений. Бегин понял, что нужно позаботиться о будущем, следует сдать в архив старые дела и установить новый порядок приоритетов. Он решил, что египетский фланг должен быть спокойным. Это дало возможность сосредоточиться на том, что тогда казалось ему гораздо более важным — поселения на Западном берегу и демонтаж власти партии МАПАЙ — в общественных структурах и экономике.

Менахем Бегин и Анвар Садат, 1978

Ицхак Рабин вел себя так же, как Бегин. Его договоренности с Ясером Арафатом отнюдь не предназначались для того, чтобы «удовлетворить справедливые требования палестинцев» или окончательно установить, «кто был первым на этой земле». Рабин пошел на заключение договора с ООП, чтобы погасить огонь снаружи — это давало ему возможность укрепить национальный дом изнутри. Энергию и ресурсы, которые поглощал конфликт с палестинцами, Рабин направил на восстановление развалившейся инфраструктуры, на абсорбцию новых репатриантов из России, на интеграцию в обществе израильских граждан.

Провал Норвежских соглашений и то пренебрежение, с которым была принята идея «Нового Ближнего Востока» Шимона Переса, привели к тому, что израильские политики перестали заглядывать вперед. Зачем что-либо обещать избирателям, рисковать репутацией, если можно бесконечно пережевывать жвачку прошлого и жить сегодняшним днем? Недавно я услышал по радио, как министры Узи Ландау и Бени Бегин (сын того самого Бегина) объясняют свое противодействие введению моратория на             строительство в еврейских поселениях. Казалось, что они вернулись на 15 лет назад — все те же разглагольствования о «раковой опухоли Норвежских соглашений» (Ландау), возмущение публичными заявлениями руководителей ООП (Бегин). Как будто у власти все еще находятся Рабин и Перес, а принцы «Ликуда» стоят на перекрестке и размахивают плакатами с антиарафатовскими лозунгами.

Глава правительства Биньямин Нетаниягу немногим отличается от них. До сих пор он так и не потрудился объяснить общественности, почему поддержал идею «двух государств для двух народов» и заморозил строительство поселений на территориях. Все политические ходы Нетаниягу выглядят так, словно главной задачей своего правления             он считает необходимость отбиться от назойливых требований зануды из Белого дома и любой ценой удержаться у власти. Его видение будущего государства ограничивается реформой закона о строительстве и планировании, которая интересна ему как человеку, изучавшему архитектуру, и не менее интересна подрядчикам и риэлторам, однако никоим образом не затрагивает базовые проблемы Израиля. Главный консультант Нетаниягу по вопросам национальной безопасности, Эхуд Барак, увлечен в настоящий момент коллекционированием военных самолетов.

Нетаниягу и Барак, Бегин и Ландау — все они настолько погружены в свой тесный мирок, так стремятся доказать, что они были правы, а их противники нет, что полностью игнорируют главную проблему, от которой зависит будущее еврейского государства — демографический вопрос. В течение одного десятилетия Израиль будет состоять из трех разрозненных групп населения — ультраортодоксов, арабов и сокращающегося сектора всех прочих граждан страны. Перемирие на внешнем фронте необходимо стране не для того, чтобы окончательно решить, что происходило здесь после 1948 года — национальное возрождение или накба (Катастрофа, — араб.), а для того, чтобы израильская нация сумела, наконец, высвободить энергию и ресурсы для решения кардинальных вопросов своего будущего.

Алуф Бен, «Гаарец»