В настоящее время можно смело констатировать — «киевская Швейцария», где произошла одна из самых страшных трагедий в мировой истории, практически полностью уничтожена.

Водить экскурсии в Бабий Яр — не самая радостная работа. Особенно осенью, когда падающие листья напоминают о сентябрьских днях Катастрофы.

Сегодня Бабий Яр искусственно разделен на куски. Отдельные монументы «расстрелянным советским гражданам», евреям, кресты в память расстрелянных священников и членов мельниковской ОУН. Как в том анекдоте про клубы на необитаемом острове.

К «советским гражданам» наведываются правительственные делегации, к Меноре и остаткам уничтоженного еврейского кладбища приходят евреи, неизвестно кто возлагает цветы к православному кресту в память о. Алексея и о. Павла — настоятелей церкви св. Федора на Лукьяновке. И даже правые радикалы 29 сентября приходят почтить память расстрелянных оуновских литераторов...

Никто не знает, как и когда год назад появился в Бабьем Яру этот крест. Едва приметный, скрытый от постороннего глаза могучими зарослями, он был установлен над самым обрывом. Безымянный христианский символ над еврейскими костями. Символ религии, адепты которой уничтожали поклонников Маген-Давида. По крайней мере, именно так это воспринималось тогда.

В Бабьем Яру отмечены все. Не стоит нарушать равновесие...

В тот день мой друг и коллега вел экскурсию для представителей еврейской общины Николаева. Выслушав его гневную тираду о неуместном кресте, николаевцы, потрясая кулаками, ринулись в бой. Повергнутый крест они сбросили на дно оврага. Через неделю его опять восстановили...

Меноре, поставленной в 1992 году, определенно не везет. Каждая вторая экскурсия считает своей священной обязанностью сотворить групповой снимок — «Мы у монумента». Отметились — и чудненько. У могилы Пушкина будем — и там отметимся.

А у Меноры плиты выломаны, и в очередной раз его краской облил какой-то подонок. Президент Израиля Моше Кацав оставил три плиты, так центральную, с автографом, через месяц сковырнули. Хорошо, хоть посольство оперативно вмешалось. Теперь забетонированная «на века» плита пребывает в наклонном состоянии. «И боль моя всегда передо мной»...

Все начитанные экскурсанты непременно поинтересуются: «А где же сам Яр? Его же Виктор Некрасов спас»...

Будь он жив, пришел бы в ужас.

На месте Лукьяновского еврейского кладбища — «карандаш» — вышка украинского телецентра; в двухэтажном здании «Хевра Кадиш» на Мельникова, 44 до сих пор находится общежитие хоккеистов киевского «Сокола». Кстати, рядом, опять же на месте кладбища, активно строится еще один спорткомплекс, возле которого функционирует импровизированный стадиончик.

Ну и, конечно же, парк, против которого так активно восстал автор «Окопов Сталинграда». Правда, без качелей, но зато с неизменными мамами, выгуливающими детей...

На сегодняшний день можно констатировать — шестидесятилетие трагедии не привнесло в облик Бабьего Яра каких-либо глобальных изменений. Возникающие на газетных полосах мысли о необходимости создания непонятно где загадочной «Площади согласия», где в едином архитектурном ансамбле будут построены синагога, церковь и не менее загадочная мечеть, скорее всего так и останутся мимолетной строительной фантазией.

К 60-летию трагедии был открыт памятник расстрелянным детям, заложен памятный знак на месте строительства музейно-мемориального комплекса «Бабий Яр».

Однако, по мне, наиболее приемлемым вариантом была бы установка памятника, созданного по проекту великого израильского скульптора Франка Майслера. Кстати, проект получил довольно влиятельных сторонников в лице главного архитектора Киева Сергея Бабушкина, а также создателя уже стоящей в Бабьем Яру Меноры — Юрия Паскевича.

Осенью 2000 года на улице Мельникова при очередных раскопках экскаватор натыкался на человеческие кости, которые быстро закапывали несколько добросовестных рабочих. Память — памятью, а ремонт — ремонтом...