Начало в № 5/24

- Как изменилась работа вашего министерства в атмосфере повышенной напряженности? Приходится ли проявлять особую заботу о вновь прибывших, не знающих, как вести себя в экстремальных ситуациях?

- Признаюсь вам, мы все в министерстве истосковались по нормальным - не экстренным - обстоятельствам. Мы уже жаждем встретить в своем коридоре скандального старика, просто требующего квартиру. Но нас будто рок какой-то преследует: среди погибших в последних терактах непропорционально много новых репатриантов. Тому можно найти объяснение. Но от этого не легче. Думаю, я уже стал мировым рекордсменом по произнесению надгробных речей, по посещению семей погибших. С каким удовольствием я бы отказался от этой "почетной" миссии!..

Проще всего сказать: кровь у всех красная, и нет разницы, погиб ли уроженец Израиля или новый репатриант. Кровь-то действительно у всех одного цвета. Но вот приходишь в семью погибшего - и обнаруживаешь: квартиры нет, денег на жизнь не хватает, тебя встречает престарелая мать-одиночка (я не оговорился). И тут же возникает масса всевозможных бытовых проблем, надо обращаться к самым разным ведомствам, кричать, требовать. Особенно тяжело пришлось после трагедии в Дельфинариуме, хотя потом был и хайфский автобус, и теракт на улице Бен-Иегуды... Это самые "знаменитые" теракты, но ведь каждый день что-то похожее происходит. И, видимо, всего этого нам было мало, надо было, чтобы еще украинская ракета угодила в самолет. Близким потери не вернешь, но им же надо жить дальше, решать квартирные и прочие бытовые проблемы. Все, что было в наших силах, мы старались сделать. И что-то удалось...

- Я имела в виду превентивные меры.

- Тут тоже что-то делается. Хотя это и непросто. Не станешь же объяснять человеку, еще стоящему на трапе самолета, что, увидев бесхозную сумку, надо звонить в полицию...

Парадокс, но именно в таких обстоятельствах убеждаешься, насколько крепка русскоязычная община в Израиле. После взрыва в Дельфинариуме мы открыли телефонную линию поддержки - на русском языке. Ждали шквала звонков от перепуганных людей, потерявших сон... На телефонах сидели опытные социальные работники, психологи. И телефоны действительно не умолкали - люди предлагали свою помощь: я психолог - могу навещать семьи пострадавших, я доброволец - готов немедленно делать, что велите. И деньги присылали. Выяснилось, что община стоит на ногах, понимает силу взаимной поддержки. И это, пожалуй, единственный отрадный вывод, который можно сделать из всего происходящего.

- А как вы видите решение проблемы поселений? Селятся ли там репатрианты? Вы, насколько я знаю, живете в поселении - в Алон Швут?

- Есть такое дело.

- Что это - случайный выбор или идейный?

- Совру, если скажу, что поехал в Алон Швут по глубоким идейным соображениям - даешь целый и неделимый Израиль! Когда-то в СССР я был узником Сиона - сидел в тюрьме за преподавание иврита. Тогда община Алон Швут поддерживала постоянный контакт с моей семьей. Поэтому мы и поехали туда - симпатичные люди нас к себе пригласили. Думали, что едем на недельку. А живем уже 14 лет, и уезжать никуда не собираемся.

Что ж до новых репатриантов, то я категорически против того, чтобы их куда-то "направляли". Многое изменилось. Есть Интернет, есть родственники. Прошли времена, когда человек приезжал, ничего о стране не зная. Еще до переезда он может списаться с конкретной фирмой, с конкретным университетом, с муниципалитетом. Существуют муниципальные программы привлечения в тот или иной город новых репатриантов. Нет, можно, конечно, и зазывать, и направлять. Но при этом никто не мешает человеку на другой день повернуться и податься в любой другой город. Прописки у нас, слава   Б-гу , нет.

- Чем, по-вашему, может закончиться нынешний палестино-израильский конфликт?

- Миром. Когда он наступит, не знаю. Я не пророк. В Талмуде сказано, что после разрушения Второго Храма пророчество было отдано идиотам. А мне не хочется показаться таковым. Однако повторяю: единственный выход из нынешней ситуации - настоящий мир. Потому что только тогда не будет никакой противоестественности в соседстве еврейского населения с арабской территорией. Надо понимать: трансфер еврейских поселений или трансфер арабских деревень невозможен - некуда их переносить. Построить подобие советской границы - с нейтральной полосой протяженностью в сотни километров, пограничниками с собаками, въездом по специальным пропускам - в Израиле тоже невозможно. Приграничная зона в пятьсот метров уже воспринимается как неоправданная потеря земли.

Так что единственный выход - настоящий мир. Хотя до его достижения нам, поселенцам, придется прожить несколько непростых лет. В устах иных иностранных политиков расхожая формула "поселение - это препятствие к миру" звучит как неверие в то, что мир достижим. В их понимании мир - это всех разделить, развести, как боксеров, по углам, а вместо рефери поставить непроницаемую стену. Таких возможностей на Ближнем Востоке нет.

Так что будем жить дальше. По крайней мере, после стольких лет жизни в поселении я не чувствую себя задерганным неврастеником.

А когда палестинская сторона примет стратегическое решение о мирном сосуществовании, поселения останутся на своих местах. Так же, как не думаю, что нам придется выселять арабов из Яфо, Назарета...

- По-видимому, о расширении поселений речь не идет? Вы же не станете возводить там свои хостели. Или я ошибаюсь?

- Во-первых, там жилищная проблема не так остра. А я строю хостели там, где живет много приехавших в Израиль еще в 1992-1993 годах. Во-вторых, я прислушиваюсь к мнению международной общественности и не собираюсь сегодня же созывать телевизионщиков и демонстрировать миру, что я плюю на всех и закладываю новое поселение.

- Как будет решаться проблема палестинских беженцев, когда наступит описываемый вами мир?

- Когда палестинцы примут стратегическое решение двигаться к миру, тогда решится и проблема палестинских беженцев. Их "право на возвращение" означает конец Израиля - демографический конец.

Израиль уже пошел на очень тяжелые уступки. Я был министром в самом правом правительстве, возглавляемом Биньямином Нетаньяху. Соглашение о Хевроне подписано именно этим правительством. Не могу сказать, что я этим соглашением горжусь, в нем много недоработок. Как бы там ни было, Хеврон передали палестинцам. Так что же, от этого он перестал быть еврейским городом? Без компромиссов никакое соглашение невозможно. Палестинцы до сих пор на компромиссы не шли. А, по моему мнению, они должны хорошо уяснить себе, по крайней мере, два момента.

Первый. Никогда Иерусалим не будет столицей палестинского государства. Но это не значит, что палестинцы не будут в нем жить. Ведь оттого, что древнейший еврейский город Хеврон, где покоятся наши праотцы, перешел палестинцам, евреи ведь не покинули его. Иерусалим был, есть и будет столицей Израиля.

Второй момент - это проблема возвращения палестинских беженцев. Конечно, беженцам надо помогать, ведь они уже много лет разбросаны по разным странам. Но иногда, будучи в плохом настроении, невольно задаешь себе вопрос: как так получилось, что после Второй мировой войны, не к ночи будь она помянута, беженцев было гораздо больше, и всех их где-то расселили? Ведь лагерей для перемещенных лиц и в помине не осталось. И почему-то только палестинских беженцев 48-го года по-прежнему держат заложниками в каких-то страшных лагерях. Что, Саудовская Аравия или Кувейт так резко поиздержались?

Палестинцы должны понять: эта политическая карта разыграна не будет.