Марк Котляревский — Председатель Попечительского совета Еврейской Конфедерации Украины, президент компании «Бруклин-Торгбуд».

Родился в 1941 году. В 1964 году окончил Киевский технологический институт легкой промышленности. В 1986 году, на заре кооперативного движения, возглавил кооператив «Коробейник», в 1990–1991 годах был директором фирмы «Ранок Лтд.».

Принимает активное участие в жизни Киевской городской еврейской общины.

На учредительном съезде ЕКУ избран Председателем Попечительского совета Конфедерации, является членом Президиума ЕКУ. Оказывает материальную и моральную поддержку членам еврейской общины, активно занимается благотворительностью.

Гора с горой не сходятся, а человек с человеком... Оказывается, с Марком Котляревским мы когда-то обитали по соседству на Евбазе — замечательном районе старого Киева, где в крошечных коммуналках жили трудно, но дружно, где умели и работать, и пропустить после трудового дня по сто пятьдесят под селедочку с помидорчиком, где еще в конце шестидесятых можно было услышать сочный идиш.

— Идиш звучал и в нашей семье, — сказал мне Марк Матвеевич. — Бабушка, которая меня ему научила, только на идиш и говорила. А еще у меня было много родни и друзей на Подоле.

— Где идиш был третьим «государственным» языком после украинского и русского.

— Совершенно верно. Жаль, но язык требует постоянного употребления. И сегодня я говорю на идиш заметно хуже, чем лет тридцать назад.

— А что, в нашем еврейском движении уже не с кем поговорить «аф идиш»?

— Увы, ряды людей старшего поколения редеют, а молодежь все больше упирает на иврит и английский. И это вполне понятно. Но жаль, что идиш почти исчез.

Правда, знаю я только разговорный идиш. Писать и читать негде было учиться.

— А, кстати, в нашей школе вы учились?

— В 24-  й ?

— Это напротив Сенного базара?

— Да. Это была не простая школа. В ней училось немало детей «советской знати», и даже сын самого Хрущева. Хорошо помню, как его и отпрыска министра Мануильского привозили в школу в авто. А на большой перемене им в класс подавали обед, остальных же ребят выгоняли.

— Выходит, вы уже с детских лет видели, как на самом деле осуществляется партийно-коммунистический принцип «социальной справедливости»?

— Еще как. Впоследствии пришлось столкнуться и с плодами интернациональной политики партии. Излишне пристальное отношение к «пятой графе» ощущалось буквально в каждой организации, любом кабинете, где мне довелось побывать. Но особенно запомнился совсем фарсовый случай из студенческой молодости. Денег на взятки у меня не было. Отец умер, когда я был еще подростком, а мама работала уборщицей в парикмахерской. И я гордился, что при наличии «графы» без всякой посторонней помощи смог поступить в вуз. Но вот однажды я заступился за друзей-студентов, к которым в ресторане пристали пьяные типы. Драка вышла пустяковая, но в милицию попали. И что же? Из всех участников событий только меня было рекомендовано исключить из института. Выручило то, что я был капитаном вузовской футбольной команды.

— Хороший футболист у нас всегда был большим человеком. Это для вас действительно был серьезный плюс.

— Да, но имелся и минус — я не был комсомольцем.

— Как же это вас в те времена так угораздило?

— Ну, «немножечко» не хотелось им быть.

— Но уже тогда, если я верно догадываюсь, вам хотелось иметь собственное дело.

— Да, был такой грех.

— В Киеве в те годы норовили дать «расстрельную» статью за то, за что теперь награждают и присваивают звание «Человек года».

— Вы правы. Поэтому бизнесом я занимался в Подмосковье, Ташкенте, на Кавказе. Но уже с первыми новыми ветрами «перестройки» в 1986 году создал в Киеве первый кооператив «Коробейник». А затем занялся внешнеэкономической торговой деятельностью: бананы, апельсины.

— Я вспоминаю репризу Жванецкого, вызывавшую шквал смеха в зале: «Спрашиваю я их в Нью-Йорке: когда у вас появляется первая клубника? Отвечают: «В семь утра!» И было чему смеяться. Ведь в те времена клубника появлялась в наших краях только летом. И вот я вижу перед собой человека, во многом благодаря которому апельсины и мандарины у нас можно теперь покупать в семь утра круглый год.

— Мы тогда хорошо поработали. Наладили массу контактов. И, представьте, заслужили такое доверие у зарубежных партнеров, что они стали давать нам товар целыми кораблями без предоплаты. И мы их ни разу не подвели.

А в 1994 году мы вложили деньги в совершенно заброшенный государством Куяльницкий завод минеральных вод. Подняли его.

— И теперь минводы — ваш основной бизнес?

— Да, заводы минеральных вод.

— Но есть мнение, что вода прямо из источника и та, что продается в бутылках — это, как говорят в Одессе, две большие разницы.

— Есть такая проблема. Хотя неправильно было бы утверждать, что это совсем «не та» вода. И тем не менее, сегодня мы внедряем на наших заводах технологию, которая позволит почти полностью сохранить все качества минеральной воды для потребителя, находящегося за сотни километров от ее источников.

— В кабинетах многих бизнесменов, чиновников и даже редакторов газет мне обычно доводилось увидеть на стенах фотографии, запечатлевшие их с разного рода знаменитостями. У вас же весь кабинет увешан дипломами профессиональных выставок и конкурсов.

— Открою вам небольшой секрет — я тоже кое с кем известным запечатлен. Но греха тщеславия за собой не замечал. А вот дипломы другое — они как визитная карточка нашей компании. Вы посмотрите — это все с самых престижных выставок: Париж, Дюссельдорф, Варшава, Бухарест, Будапешт. Дорог нам и диплом, полученный в Москве. По той простой причине, что до этого Украина никогда на конкурсах минвод ничего не выигрывала. Мы были первыми, причем по всей представленной продукции.

— Итак, вы стали известной фигурой в деловом мире. Но бизнес — вещь жесткая, чуждая сантиментам. Так что же вас привело к еврейской благотворительности? «А идише нешуме» или нечто иное?

— Никогда не забывал, что я еврей. А в былое время об этом еще частенько и напоминали. Поэтому, когда в один прекрасный день уважаемый раввин Яков Дов Блайх предложил мне войти в еврейскую жизнь и, прежде всего, разумеется, в роли спонсора некоторых общественных программ, я практически сразу согласился.

— Вы не просто один из участников этой жизни, но и Председатель Попечительского совета Еврейской Конфедерации Украины. Считаете ли вы, что наши местные бизнесмены уже серьезно содействуют развитию еврейской жизни, да и просто тем, кто нуждается в помощи? Мой вопрос не случаен, поскольку некоторые наши общественные деятели говорят о том, что доля вклада ваших коллег в еврейское дело мала по сравнению со средствами, поступающими от международных организаций.

— Непростой, я вам скажу, вопрос. Да, наверное, евреи-бизнесмены Украины могли бы помогать и больше. Но ведь человек так устроен, что он деньги берет охотно, а расстается с ними тяжело. Нельзя здесь быть максималистами. Давайте учтем то, что традиции цдаки были в значительной мере утеряны за советские годы. Очень важно и то, что сегодня в Украине нет таких либеральных законов, которые есть во многих развитых странах.

— Вы имеете в виду, что деньги, идущие на благотворительность, не списываются как налоги?

— Ну, конечно. Мы в неравных условиях с западными меценатами. Хотя, наверное, в упреках «общественников» есть доля истины. Но на вклад того или иного предпринимателя в общественную жизнь влияет многое. И в первую очередь то, пришел он в нее по велению «еврейской души», о которой вы говорили, или из-за какого-то расчета.

— А что, могут быть такие расчеты?

— Несомненно. Причем не обязательно непорядочные. А просто человек надеется с помощью участия в еврейской жизни познакомиться с влиятельными в бизнесе людьми, выйти на полезные международные связи. Кроме того, участие в серьезных общественных структурах в странах СНГ дает определенную защиту от произвола властей. Вспомним того же Гусинского.

— Но он ведь вынужден был покинуть страну.

— Да, но если бы он не был Президентом РЕКа и членом международных структур, ему, по старой советской традиции, что вновь сильна в России, просто не дали бы покинуть пределы страны. А так вроде власть и победила «олигарха». И в то же время ясно, что никакой Интерпол его никуда доставлять не будет. Да, возможно, это не лучший итог деятельности, но и, согласитесь, не худший.

— Вы затронули пример России. Мне лично он кажется поучительным и очень важным не перипетиями с одним только Гусинским. В Москве создан опасный прецедент — властям удалось «развести» евреев. Причем сами евреи, вернее некоторые их лидеры, этому способствовали. Теперь в России, например, два главных раввина. С одним Путин недавно долго беседовал, а другого как бы не замечает. Но я уверен, если что-то переменится и властям будет выгодно, то они начнут замечать Шаевича и перестанут узнавать Берл Лазара. И при этом будут спокойны — одни или другие евреи у них «в кармане» на случай каких-либо международных коллизий. К сожалению, похожее положение и в Украине.

— Это, увы, справедливо. Что я могу сказать? Я всегда был за то, чтобы и еврейские бизнесмены, и наши организации не ссорились. Сам я никогда не пытался обставить конкурентов, используя участие в общественной жизни.

— Тем более, что в политику вы не направили стопы.

— Да. Туда я не ходок. Наверное, потому, что самодостаточен в бизнесе и не питаю иллюзий, что из меня получится депутат или чиновник.

— Между тем некоторые еврейские бизнесмены числятся в списках кандидатов на предстоящих выборах.

— Это все по молодости. Они мало еще шишек себе набили. Впрочем, у каждого свой путь, я никого не осуждаю.

И повторю особо, — я за то, чтобы мы не воевали между собой. Но, к сожалению, амбиции иных людей превышают здравый смысл и общественные интересы. Вот сейчас, я слышал, Березовский с Гусинским подружились. А что им мешало сделать это раньше, когда они были в России при силе? Глядишь, и по-другому все для них бы повернулось.

А похожие конфликты, возникающие у нас в Украине, тоже сильно мешают возрождению общины. Впрочем, повторю — я никому не судья.

— Но за общину обидно.

— Конечно.

— А в таком случае, скажите, работает ли сегодня Конфедерация в ту силу, в которую могла бы. Ведь, будем откровенны, например, уважаемый Ефим Леонидович Звягильский, насколько мне известно, не очень активен в этой деятельности. Он крупная фигура в бизнесе и политике. Возможно, у него и без Конфедерации дел хватает?

— Это очень болезненный для нас вопрос. Конфедерация создавалась для того, чтобы стать мощной объединительной организацией. В ее руководство вошли весьма уважаемые в бизнесе, политике и общественной жизни люди. Но как-то так получилось, что большинство из них слишком заняты своими делами. Я вновь не бросаю камень ни в чей огород. Просто констатирую факт. В этих условиях, на мой взгляд, на первый план могла бы выйти фигура, которая умело и активно вела бы текущие дела Конфедерации.

— Но разве Исполнительным вице-президентом Конфедерации не является такой активный и работоспособный человек, как Иосиф Зисельс?

— Скажу откровенно. У Зисельса, мы знаем, есть серьезные заслуги в еврейском общественном движении. Но у него есть одно достоинство, которое в определенных условиях перерастает в недостаток. Он прирожденный лидер. Однако дело в том, что в руководстве ЕКУ практически все тоже считают себя таковыми. Отсюда и конфликты. Нам сейчас в осуществлении дел нужен не лидер, навязывающий свое мнение Президиуму и Попечительскому совету, а умелый и опытный менеджер. Скажем, такой, каким в Российском Еврейском Конгрессе был Александр Осовцов. В нашу Конфедерацию вошло несколько крупных организаций. Их возглавляют опытные общественники. Все они, вновь вынужден это сказать, ощущают себя лидерами, а нам, чтобы двигать вперед конкретные дела, нужны менеджеры.

— Кадры решают все?

— Во всяком случае, многое.

— Я думаю, однако, не это самая главная проблема. Еще немало бизнесменов никак не участвуют в еврейской жизни, а некоторые, я знаю и таких, просто не хотят иметь к ней никакого отношения.

— Вот, вот. Верное наблюдение. Тех, что не хотят, я честно скажу, не очень жалую.

— Они, правда, якобы боятся, что их деньги могут быть использованы не на добрые дела, а пущены на ветер.

— Я думаю, скорее всего, это отговорки. Ведь можно проследить, куда идут средства, или дать их на конкретное дело. Главная причина здесь — отсутствие «нешуме», о которой мы уже говорили. Ну, да Бог с ними. Я считаю, нужно более пристально приглядываться к тем, кто просто еще не знает и не понимает, какую пользу он мог бы принести многим своим собратьям. Мне вот на днях наш Исполнительный директор Виталий Нахманович принес длинный список фамилий еврейских бизнесменов, еще не участвующих в общественной жизни. Вот с кем нужно активно работать. Особенно с молодыми ребятами.

— Ставка на молодежь? Есть в этом лозунге что-то знакомо-стандартное.

— Может быть, в самой фразе, но не в нашем случае. Меня очень радует, что к нам начала приходить молодежь. Причем у этих тридцатилетних парней другая психология, чем у бизнесменов моего поколения. Они фактически уже родом из цивилизованного мира и гораздо легче расстаются с деньгами, чем мы. За ними и будущее, особенно за теми, у кого есть «а идише нешуме».

Евбаз учил жить и выживать. Евбаз воспитывал характер. Благодаря этому многие его дети, в какой бы стране они сегодня ни обитали, твердо стоят на ногах. Один из них — Марк Котляревский.