- Первое образование у меня философское, специальность - философские проблемы физики. По этой специальности была и кандидатская диссертация, - говорит Вероника Коган. - Потом физфак, затем медицинское образование и только после этого юридическое.

Сегодня - я ректор государственной еврейской академии Маймонида. Университет этот был открыт в 1991 году распоряжением Бориса Ельцина.

- Сколько студентов учится в вузе?

- Более трех с половиной тысяч на факультетах иудаики, философии и юриспруденции, математики и информатики, музыкальном и медицинском. У нас нет уровня бакалавра, только магистра.

Обучение на всех факультетах - пять лет, кроме медицинского, на котором учатся шесть лет и седьмой год - ординатура.

- Обучение бесплатное?

- Как любое государственное обучение. Но есть и контрактники. Сейчас их будет больше в связи с получением прекрасной базы. Находится она в Переделкине и представляет собой серию пансионатов для старых большевиков. Благодаря деятельности отдельных людей, естественно, еврейского происхождения, она была выкуплена.

- А какой у вас конкурс?

- Большой. Потому что маленький набор и штучное производство, и еще - высокий уровень преподавания. Это не моя заслуга.

Процент евреев, преподававших в вузах СССР, был очень высок. Я, например, не знала, что директор Института информатики академик Ракитов - еврей. А когда он пришел ко мне и сказал, что хочет возглавить факультет электронной поддержки, то признался, что он еврей, что семья его давно живет в Израиле.

- На каком уровне у вас преподается иудаика?

- На мой взгляд, уровень ее изучения недостаточно высокий, так же как и гебраистики.

Преподавать же иудаику могут только раввины. Но сделать из системы религиозной, коей предстает иудаика, предмет изучения в вузе достаточно сложно.

- А есть ли у вас студенты из Израиля?

- Да, и довольно много. Очень многих увозили из одиннадцатого класса, из десятого, и никому не приходило в голову, что, даже при самом благоприятном изучении языка, его уровень для получения образования все равно не достаточен. И многие дети, особенно математики, остались вообще вне образования. Открытие такого вуза, как наш, заполнило эту нишу.

- За десять лет вы выпустили более двух тысяч молодых людей. И они все трудоустроены, работают?

- Мы не ведем такой статистики. Но чтобы кто-нибудь пришел и сказал, что не может устроиться на работу, не было.

- В вашем вузе есть обмен преподавателями и студентами?

- Благодаря помощи Александра Бовина, тогдашнего посла России в Израиле, был заключен договор-контракт с университетом Бар-Илан. Но, к сожалению, я не могу платить такие же ставки, какие платят бар-иланским профессорам, и не могу обеспечить для своих студентов средства, достаточные для того, чтобы они могли приезжать в Израиль на практику.

Я надеюсь, что сейчас на переделкинской базе будет построен совместный международный университет.

- Как относятся власти к вам и к вашей самостоятельности?

- Так же, как к любому другому вузу. Другое дело, что, может быть, я несколько отличаюсь от других ректоров, поскольку приходила и говорила, что мне нужно то-то и то-то, а министр отвечал: "Слушай, если я дам это еврейскому вузу, меня разорвут". В конце концов, я перестала просить. И получаю ровно столько, сколько мне положено.

- Вы можете себе представить еврейский университет в 1972 году в Москве?

- Вне всякого сомнения, особенно если бы, скажем, с бывшими секретарями Политбюро сложилась та же ситуация, какая сложилась у меня с Ельциным, когда можно было стукнуть кулаком по столу и напрямую сказать: давайте откроем - и все.

Вы знаете, сколько было еврейских учебных заведений в царской России? Около полутора тысяч. Ленинградский еврейский университет существовал до 38-го года. В принципе, евреи сами приносили властям ключи от синагог и высших учебных заведений, прося их закрыть. По большому счету, они были правы, они сохранили этим жизнь. В тяжелые времена евреи растворяются, так увеличивается вероятность спастись. И не нашлось таких, которые не побоялись сказать: "Откройте". А открыть можно было. Открывались же церкви, открывались мечети, а синагоги не открывались никогда. Евреи говорили: "Нам не надо".

- Скажите, вы хороший ректор, Вероника Рафаиловна?

- Я считаю, что ректоры в России плохие. Поэтому на таком фоне быть хорошим - не очень сложно. Ректор - это ведь не профессия. Это специалист-политик. Человек, который на вопрос о том, хороший ли он политик, отвечает, что да, хороший, точно ненормальный.