ОТ МОШЕ ДО МОШЕ НЕ БЫЛО ТАКОГО МОШЕ

АЛЕКСАНДР НАЙМАН

800 лет назад умер один из наиболее светлых умов Средневековья, до сих пор почитаемый приверженцами не только иудаизма, но и мусульманства. Рабейну Моше бен Маймон (Маймонид, или Рамбам) собрал воедино галахические постановления во всех областях Талмудов, охватывающие все законы Торы, дал им аллегорическое толкование, ставшее ключом к пониманию основных принципов еврейской философии Средневековья. Он писал на арабском и иврите, обогатив последний настолько, что и в современном Израиле говорят на языке, очень близком к тому, на котором написаны произведения Рамбама.

Маймонид родился в Кордобе — тогдашнем центре еврейской и арабской учености. Одни утверждают, что в 1135 году, другие — будто это произошло на три года позже. В 1148 году Кордобу завоевали Альмохады, и семья Моше долго не могла найти себе пристанище. Лишь через 17 лет Рамбам поселился вблизи Каира в г. Фостате, где получил место врача при дворе Саладина, а также стал духовным руководителем всего тогдашнего еврейства. Свою врачебную деятельность Моше совмещал с созданием произведений, определивших дальнейшее развитие еврейской философии.

С начала своего творческого пути Рамбам стремился обучать читателей, делиться с ними своими достижениями и открытиями. Поэтому, основываясь на трудах гаонов и других великих знатоков Закона, «которые писали трактаты и издавали галахические постановления на еврейском и арабском языках», он продолжил работу рабби Йеуды а-Наси, собирателя и редактора Мишны, собрал воедино галахические постановления во всех областях Талмудов, охватывающие все законы Торы.

Новаторство Маймонида проявлялось, в частности, в том, что хотя он и придерживался принятой у других авторов практики последовательного изложения галахического материала, но опускал споры и расхождения, как будто все излагаемые положения были целиком получены по традиции. Он писал на языке Мишны и коснулся в своем трактате всех вопросов, обсуждаемых в Талмудах. Его сочинение содержит вкратце весь Вавилонский и частично Иерусалимский Талмуды, Тосефту, постановления гаонов, но без ссылок на источники. Такое изложение материала обеспечивало дидактический уровень, необходимый для наиболее полного усвоения учениками сложных галахических вопросов.

Рабби Менахем а-Меири писал, что «Мишне Тора» представляет собой «сочинение полное и совершенное, к которому нечего прибавить и нечего от него убавить; и не написано такого, какое бы упорядочивало всю талмудическую премудрость, ни гаонами, ни учеными нашими, и не будет подобного ему по полноте и упорядоченности и после него». Средневековые еврейские ученые, жившие в мире традиции и преемственности, признавали ценность таких новаторств, которые потом становились частью традиции.

При написании «Сефер а-мицвот» Маймонид использовал известную тогда идею составления перечня заповедей, но его попытка создать устойчивую идеологическую рамку и выделить принципы, в соответствии с которыми возможно систематически расположить все 613 заповедей, безусловно, является новаторством. 14 принципов, описанных Маймонидом во введении к «Сефер а-мицвот», в соответствии с которыми он построил систему заповедей, представляют собой фундаментальное достижение, если не переворот в этой области. Эти принципы стали не только значительным вкладом в составление точного перечня мицвот, но и послужили упорядочению системы понятий Устной Торы.

В «Галахе Иерусалимского Талмуда» Маймонид подобрал фрагменты этого произведения, поясняющие то, что остается непонятным из Вавилонского Талмуда. Новаторство и широта подхода Маймонида проявились в том, что Иерусалимский Талмуд не входил в постоянную программу занятий еврейских ученых, поскольку Галаха определялась в соответствии с Вавилонским Талмудом. Не случайно мудрецы говорили, что все, чему он обучает учеников, строится на новаторстве.

Маймонид, творчество которого было новаторским с точки зрения формы, структуры и охвата тем, старался избегать новшеств в изложении отдельных комментариев и точек зрения. Он хотел, чтобы его произведения были приняты всеми читателями и учениками, и поэтому стремился подчеркнуть однозначность своей позиции, оставляя в стороне ее новаторские черты.

Приступая к написанию «Перуш а-Мишна», Рамбам стремился вернуть Мишне статус самостоятельного произведения. Мишна не только предшествует Талмудам, но и является основой Устной Торы. Однако до XVI века ею не занимались как отдельным предметом, а сама Мишна стала частью талмудического дискурса. Мудрецы Талмудов, разбирая общие правила, объясняют структуру Мишны, нередко находя нужным что-либо добавить к ее тексту, изменить те или иные формулировки и т.п. Маймонид решил написать комментарий к Мишне для разъяснения подлинного значения ее слов и прояснения их смысла. При этом он в отношении каждого фрагмента Мишны приводит галахическое решение, указывая, в соответствии с чьим мнением следует поступать.

Маймонид видел в Мишне последовательное и систематическое изложение всей Устной Торы, вкратце подытоживающее основы Галахи и ее выводы. Он считал, что «Перуш а-Мишна» станет введением для начинающего изучать Устную Тору и повторением пройденного для тех, кто уже изучал ее разделы. Рабейну Моше стремился, оставив в стороне запутанные талмудические дискуссии, представить систематизированный и всеобъемлющий обзор Галахи и сделать ее таким образом более понятной и доступной.

Цель Маймонида обеспечить Мишне статус полноправного предмета обучения была реализована его последователями в XVI–XVII веках. Это произошло в результате осуществления педагогических реформ еврейского образования и появления трудов ряда комментаторов Мишны. Отправной точкой указанного процесса в значительной степени были книги Рамбама.

Рамбам стремился ответить на принципиальный вопрос, который благодаря ему со временем оказался в центре бурных дискуссий о сути иудаизма. Одни считали его исключительно практической религией, поскольку центральное место Галахи в иудаизме никем не оспаривалось. Маймонид же доказывал, что существуют определенные теоретические принципы, вера в которые обязательна для каждого еврея, и они-то служат фундаментом иудаизма. Поэтому Рамбам включил в «Перуш а-Мишна» изложение основ веры, разделив 13 ее принципов на три группы. Эти принципы лежат в основе мировоззрения, системы взглядов, общей для всех евреев, которых объединяют понятия «Израиль», «Еврейство».

Существуют три основных подхода к вопросу о том, какую задачу ставил перед собой Маймонид в своем изложении основ веры. Сторонники историко-апологетического подхода полагают, что Маймонид следовал примерам исламских и христианских теософов, которые ранее разработали догматические положения, составляющие основы их религий. Эти положения принимались на веру мусульманами и христианами, а Маймонид, ощущая нехватку подобных принципов в иудаизме, решил заполнить этот пробел.

Социально-политический подход к объяснению цели Рамбама в изложении основ веры заключается в их роли в качестве моста через пропасть, отделяющую философа от толпы. Ведь простые люди, не знакомые с философией, принимая на веру основополагающие принципы иудаизма, будут сближаться с философами-единоверцами, которые с помощью религии смогут сплачивать народ и руководить им.

«Педагогический» подход относит изложение основ веры к философско-теологической педагогической программе Рамбама, отражающей его «просветительские» тенденции. Он, таким образом, стремился привить определенный минимум философского понимания религии всем ее приверженцам. При этом Маймонид категорически возражал против самого института оплачиваемого раввината.

Учение Маймонида об основах веры стало отправной точкой и центральной темой бурных дискуссий, продолжавшихся в течение многих поколений. Некоторые мыслители, согласившись в принципе на выделение основ веры, приняли свод Маймонида. Так, рабби Йосеф Альбо (Испания, XV в.) предложил три основных принципа веры: бытие Бога, откровение и воздаяние. Однако выделение таких универсальных принципов, касающихся религии как таковой, больше относится к «рели-гиеведению», а не к иудаизму. Поэтому он был вынужден добавить к трем общим основам отдельный перечень принципов, характеризующих иудаизм.

Рабби Ицхак Арбанель, считая поиск основ веры бессмысленным, утверждал, что Рамбам пошел на это, поддавшись внешним влияниям. На его взгляд, каждая заповедь по степени своей обязательности, в сущности, представляет собой основу веры; все заповеди равноценны.   Б .Спиноза, возражая Рамбаму, утверждал, что иудаизм определяет только действия, но не взгляды. Моше Мендельсон отмечал, что Тора устанавливает законы, но не диктует верований, и поэтому вопрос об основах веры относится к общей философии. Аналогичные высказывания мы встречаем у христианских мыслителей Канта и Гегеля.

Дискуссии вокруг основ веры Рамбама обусловлены не только его новаторством, которое проявляется как в конкретных формулировках, так и в общем подходе к интерпретации текста (И.Тверский), но и тем, что выделение основ философских учений имеет определяющий характер, но не может быть однозначным. Эти два фактора, осложненные многообразием подходов различных мыслителей, обуславливают постоянный поиск определений основ, совершенствование форм и содержания этих определений.

Рамбам отмечал, что своим сочинением «Мишне Тора» он достиг: упорядочения, классификации и систематизации законов, ввел новую структуру вместо той, которая содержалась в Талмуде;

облегчения подачи материала за счет рационалистической интерпретации, устранения возможных препятствий для правильного понимания текста, облачения его в четкие, доходчивые формулировки.

Подводя итоги дискуссии о задачах, которые ставил Рамбам при написании «Мишне Тора», И.Тверский отмечает, что мотивы Маймонида были направлены на удовлетворение насущной потребности в кодификации, а искусственное разделение мотивов одного автора, которые для него были неразрывно связаны, порождает непонимание и мешает созданию общей, сбалансированной оценки его творчества. Рамбам, понимая, что никто не может выучить наизусть все Талмуды, и считая оптимальным овладение ими, а не только их частями, которые имеют практическое значение, стремился найти способ облегчить это изучение.

Некоторые авторы считали элементы философии в трудах Маймонида недостатком, видя в них результат чужеродного влияния. Были попытки оспорить авторство Маймонида в отношении главы «Море невухим», содержащей «притчу о дворце». В ней говорится о высокой ценности философии и превосходстве мудреца, имеющего глубокие познания в разных науках, над знатоком Торы, которому недостает образования такого рода. А-Эфроди утверждал, будто эту главу писал не Маймонид, но если она «даже и написана им, то предпочтительно сокрыть ее, а еще лучше — сжечь». С ним согласен рабби Й. Эмден, а рабби Шем Тов обвинял Рамбама в ереси и в подрыве основ иудаизма. Рабби Й. аль-Фахра, хоть и полагает, что «Море невухим» служит «лишь непокорным, всякому, кто восстает против учения», приводит о ней другие резкие суждения и все же признает: «Книга его «Мишне Тора» стала знамением для народов, к его мудрости обратятся они, из нее почерпнут Тору, ибо он подобен ангелу Господа воинств, и по сей день нет подобного ему».

Маймонид занимался математикой и астрономией, филологией и логикой. Вплоть до Нового времени его юношеский трактат по логике, написанный по-арабски, служил хрестоматийным текстом для молодых еврейских ученых. После смерти Рамбама в 1204 г. его тело было перевезено в Тверию, где оно покоится и сейчас. Надпись на могиле, вынесенная в заглавие данной статьи, свидетельствует, что его считали вторым народным лидером после Мойсея. Именем Маймонида названа самая большая больница в Хайфе.