ОДИНОКИЙ ВОЛК ГОЛЛИВУДА

ВЛАДИМИР ГАКОВ

В июле 1928 года на экранах Америки впервые появилась известная сегодня всему миру фирменная заставка киностудии Metro Goldwyn Mayer (MGM) — лев рыкающий. Однако   к  тому времени студию уже покинул ее легендарный основатель Сэмюэл Голдвин. Яркий представитель первой волны российской эмиграции, ковавшей мощь Голливуда, Голдвин остался в его истории редчайшим примером киномагната-одиночки.

АМБИЦИИ И ПОТЕНЦИИ

Будущий кинопатриарх Сэмюэл Голдвин, не дотянувший всего пяти лет до своего столетнего юбилея, появился на свет 27 июля 1879 года в Варшаве.

Тогда он еще не был Сэмюэлом Голдвином: родители, ортодоксальные евреи, носившие фамилию Гелбфиц, назвали сына Шмуэлем. Свое детство он характеризовал одним словом, повторенным трижды для убедительности, — «бедное, бедное, бедное».

В 16-летнем возрасте он покинул отчий дом и, пешком пройдя половину Европы, осел в Англии, где прожил более двух лет, работая, где придется. А когда работы не было, не считал зазорным просить подаяние на улицах и даже иногда приворовывал по мелочам. В конце концов, молодой человек, успевший изменить имя и фамилию на английский манер: он стал Сэмюэлом Голдфишем, — разуверился в том, что найдет свою птицу счастья в Старом Свете. И отправился в Новый, переплыв Атлантику «левым» классом на грузовом пароходе. Ненадолго задержался в Канаде, но, не найдя себе дела и там, пешим ходом двинулся на юг, добравшись до Нью-Йорка.

Было это в 1898 году. В Штаты Голдфиш прибыл без гроша в кармане, но в Нью-Йорке быстро нашел работу уборщика в компании, выпускавшей перчатки. Проявив старание, он вскоре стал подмастерьем у перчаточника и одновременно пошел в вечернюю школу. Работоспособности и предприимчивости ему было не занимать, потому что ХХ столетие Сэмюэл Голдфиш встречал уже преуспевавшим коммивояжером. О начале большого пути киномагнату впоследствии напоминала известная карикатура 30-х годов — художник Макс Флейшер изобразил его в виде золотой рыбки (по-английски — «голдфиш»), толкающей под водой груженную дамскими перчатками тележку. Это был завидный успех для вчерашнего уборщика, который, как заметил один из его биографов, стал «символом Америки еще в большей мере, чем яблочный пирог».

В 1910 году молодой предприниматель серьезно заболел сулившим немалые выгоды аттракционом — кино и направил свои стопы в малоизвестный пригород Лос-Анджелеса — Голливуд. И там сказочно разбогател — совсем как в кино.

ЗВУК И МУЗЫКА

Фирменной маркой Голдфиша (и Голдвина тоже) и голливудской притчей во языцех было деловое непостоянство. Он уходил от партнеров подобно колобку из русской сказки.

Первыми партнерами Голдфиша были его тесть Джесси Ласки, театральный импресарио, и будущая звезда американского кино, режиссер Сесил де Милль. Совместный бизнес троицы получил название Jesse Lasky Feature Photoplay Company (название «Кинематограф» еще не стало общепринятым, в ходу были «Движущиеся картинки», «Фотопьесы» и т.п.). О новой компании заговорили сразу после ее сверхуспешного дебюта — фильма «Женатый на индианке» (1914) де Милля. Многие в США считают эту ленту первой полнометражной художественной кинокартиной в истории, на худой конец — в истории Голливуда. А спустя три года компания слилась со студией Адольфа Цукора, став ядром одной из «системообразующих» студий Голливуда — Paramount Pictures.

Однако верный себе одинокий волк Голдфиш вскоре покинул партнеров, найдя взамен двух других — братьев Селвин, благодаря которым обрел новую фамилию — на сей раз на всю жизнь.

Голдвин — соединение фамилий Голдфиш и Селвин; новая кинокомпания так и называлась: Goldwyn Pictures Corporation. Однако стоило ей слиться со студией Metro и компанией еще одного эмигранта из России, Льюиса Майера, как главный идеолог этого слияния — «колобок» Голдвин — ушел и от них, подарив фамилию и покинутой — та так и осталась Metro Goldwyn Mayer. MGM стала одним из символов американского кино. Не случайно один из ее слоганов — «Звезд больше, чем на небе».

С самого начала своей продюсерской карьеры Сэмюэл Голдвин исповедовал непривычную для Голливуда философию: не работать над несколькими фильмами одновременно, а направить максимум усилий на производство одного, но зато сделать его на «пять с плюсом», не считаясь с затратами. Среди его самых известных афоризмов есть такой: «Я готов нанять дьявола, если он напишет мне хороший сценарий». В списке созданных на студии Голдвина картин не встретишь ни одной из пресловутой категории B — иначе говоря, со скромным бюджетом и соответствующего уровня. Практически каждый его фильм становился, как говорят сейчас, хитом.

Вторым слагаемым успеха Голдвина была его ставка на звуковое кино.

На исходе 20-х годов прошлого века все имевшие отношение  к  кинематографу недоумевали: как можно допустить в кино то, что непременно убьет их профессию. Например, Чарли Чаплин в звуковое кино так и не поверил — шутил: «Ничто не заменит удовольствия видеть, как женщина открывает рот, и при этом не слышать ее слов». Однако студия Голдвина смело внедрила новшество. Три ее первых звуковых фильма: триллер «Бульдог Драммонд», экранизации бродвейской пьесы «Уличная сценка» и романа Синклера Льюиса «Эрроусмит» — окупились сторицей, принеся десятки миллионов долларов кассовых сборов.

ГОЛДВИН — ВЕЛИКИЙ И УЖАСНЫЙ

Список кинозаслуг Сэмюэла Голдвина впечатляет. Он открыл актеров Гари Купера, Лоуренса Оливье, актрис Мерл Оберон и Сьюзен Хейуорт, режиссера Билли Уайлера, композитора Джорджа Гершвина.

В 1946 году Голдвин выпустил «Лучшие годы нашей жизни» — трехчасовую драму о возвращении американских солдат с последней войны. Картина, снятая Уайлером, признана классикой американского кино и собрала рекордный на тот момент урожай «Оскаров» — семь золотых статуэток. В процессе работы над фильмом, когда бюджет разбухал как на дрожжах, Голдвин заявил: «Мне наплевать, что она принесет гроши. Но я сделаю ее такой, что ее посмотрит каждый мужчина, каждая женщина и каждый ребенок в Штатах!»

При всем уважении, которое мир кино испытывал  к  Сэмюэлу Голдвину, никто никогда не считал его ангелом во плоти (включая самого Голдвина). Буйный темперамент киномагната, следствием которого были скандалы и судебные иски, удавалось гасить только его второй жене, кинозвезде Фрэнсис Хауард, на которой он женился в 1925 году. Порой он поражал своими проектами голливудское общество, которое было трудно чем-либо удивить.

Например, в 1930 году Голдвин уговорил Коко Шанель заключить немыслимый по тем временам контракт на 1 млн. долларов, по которому знаменитая кутюрье должна была одевать звезд Samuel Goldwyn Productions и на сцене, и в жизни. Этот проект пошел прахом после того, как звезды отказались от навязанных им услуг.

Ходили слухи о прижимистости, если не сказать — скупости магната, впрочем, легко объяснимой бедным детством. Например, Голдвин часто сулил членам съемочной группы золотые горы в виде крупных премий по завершении картины. Однако, как только работа над фильмом заканчивалась, а сам он приносил очередной успех, владелец студии напрочь забывал об обещаниях. При этом любил повторять: «Устный договор не стоит и бумаги, на которой он написан».

Кстати, афоризмы Голдвина, получившие название голдвинизмов, соперничают по популярности со знаменитыми законами Мерфи и Паркинсона. Вот несколько образцов: «Никогда ничего не предсказывайте, особенно будущее», «Лучше ежедневно общаться с умным идиотом, чем с глупым гением», «Больница — это не место для больного», «Утром меня посетила грандиозная идея, но она мне не понравилась», «Не думаю, что нужно садиться за автобиографию, пока ты еще жив», «Эти режиссеры вечно режут руку, кладущую золотые яйца».

Долгое время журналисты и коллеги Голдвина рассматривали все это как словесные упражнения, свойственные творческой личности. Но однажды киномагнат выступил с сенсационным сообщением: почвой для появления словесных парадоксов является его недоученный английский. Впрочем, Голдвин явно прибеднялся: язычок у него был острый, и часто кажущиеся нелепыми «голдвинизмы», безусловно, обогатили английский язык.

КИНО ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Как-то Сэмюэл Голдвин сказал: «Кино не умрет, пока в кинотеатрах будут гасить свет», намекая на целующихся влюбленных в кинозалах. Однако сам он всегда придерживался строгих моральных принципов. Кино, считал Голдвин, — развлечение семейное. «Джентльмену не должно быть стыдно, если он пришел в кинотеатр с женой. Тому, что происходит в спальне, не место на киноэкране», — говорил он.

Уже  к  началу «хипповых» и «сексуально-революционных» 60-х всем стало ясно, что время Сэмюэла Голдвина прошло, — в том числе и самому владельцу студии. И тогда он добровольно ушел на покой, оставив дело сыну — Сэмюэлу Голдвину-младшему, а тот в свою очередь передал его по наследству своему сыну — известному актеру Тони Голдвину.

Отойдя от дел, «почетный киномагнат Америки» прожил еще полтора десятилетия, оставаясь влиятельной фигурой в мире кино. Высшую награду США — медаль Свободы президент Никсон вручил ему, когда Голдвин уже был в инвалидной коляске.

 К  нему с почтением относились как соратники, так и бывшие конкуренты, и даже далекие от сантиментов голливудские журналисты не задевали его в своих статьях. В Мишурграде (Tinseltown), как прозвали Голливуд, подобное случалось нечасто: врагов там нажить куда легче, чем друзей.

31 января 1974 года Сэмюэл Голдвин скончался — в последний путь его провожал не только весь Голливуд, но и, можно сказать, вся Америка. Потому что в этой стране, благодаря, в частности, усилиям Голдвина,  к  кино равнодушны, наверное, только слепые и отдельные сумасшедшие.

ГОЛДВИНИЗМЫ

Я говорю вам свое окончательное «может быть».

Чего ради люди будут платить немалые деньги, чтобы выйти из дому и посмотреть плохое кино, если они могут оставаться дома и бесплатно смотреть плохое телевидение?

Звезды создает Бог. Я лишь выпускаю их в свет.

Мне не нужны сотрудники, которые могут только поддакивать. Я хочу, чтобы каждый говорил мне правду в лицо, — даже если за это он будет уволен.

Я отвечу вам в двух словах: Не Возможно.

Если бы я мог умереть прямо сейчас, я был бы счастливейшим из живущих людей.

Нам необходимы новые штампы!

Мы ему переплачиваем, но он того стоит.