К  ВОПРОСУ ОБ АКЦЕНТАХ

ЮРИЙ КОРОГОДСКИЙ

Споры вокруг вопроса о строительстве общинного центра «Наследие» оживили интерес общества  к  теме Катастрофы украинского еврейства. Оставляя сейчас в тени проблему Бабьего Яра, хотелось бы обратить внимание читателей на развитие не менее важного и интересного явления. Речь идет о преподавании истории Катастрофы в школах и вузах Украины. Эта идея появилась в свое время на волне вполне закономерного интереса  к  преодолению болезненных проблем прошлого. Как известно, любую идею можно довести до абсурда. Особенно, если сильно стараться это сделать. Складывается впечатление, что и в этом случае происходит нечто подобное.

Сторонники повального внедрения истории Катастрофы в учебные программы обычно ссылаются на носящее рекомендательный характер решение Совета Европы о необходимости ознакомления школьников и студентов европейских стран с этой темой в целях более правильного воспитания молодежи. Совет Европы — орган солидный и достойный. Но от понимания украинской специфики он пока весьма далек. Нам не всегда стоит слепо копировать западный опыт, применяемый в странах с другим менталитетом и принципиально иными социально-экономическими условиями.

Почему же изучение истории Холокоста может принести не пользу, а вред? Эксплуатируя тему еврейских страданий, мы сами загоняем себя в угол. У человека далекого от иудаики может сложиться очень искаженное представление об особенностях еврейской истории. И здесь для полноты картины необходимо сказать несколько слов о характере развития украинской иудаики, переживающей по сей день болезненный процесс становления. На Западе есть термин «Jewish Studies», охватывающий весь комплекс дисциплин, связанных с изучением еврейской цивилизации.

Неудивительно, что в Украине это научное направление также получило свое развитие, причинами чему стали обширные исторические традиции. В истории евреев Украины часто случались трагедии различного масштаба (Хмельнитчина, Колиивщина, погромы времен царской России и периода гражданской войны и, наконец, Холокост). Добавьте сюда «дело Бейлиса», «Фастовское дело» и антиеврейские тенденции, свойственные,  к  сожалению, большинству классиков украинской литературы. Картина, мягко говоря, не очень приятная. Что и провоцирует многих ученых-иудаистов на однобокое изучение еврейской истории. Украина и Беларусь вот уже свыше десяти лет дают пример того, что можно сделать с еврейским наследием, если очень хотеть видеть его в сугубо черных тонах.

Приоритетными направлениями в украинской и белорусской иудаике продолжают оставаться история Катастрофы и сопутствующие ей темы. В этом плане мы серьезно отличаемся от российских иудаистов. Эта разница особенно хорошо заметна при сравнении того, чем занимаются представители молодого поколения специалистов по еврейской истории в Киеве и Москве, Минске и Петербурге. В кругах людей, имеющих отношение  к  академической иудаике, уже успело сложиться определение такого положения вещей. Как говорят мои коллеги, в России изучают то, что сделали сами евреи, и то, что они внесли в мировую цивилизацию. А в Украине изучают то, что другие народы делали с евреями, то бишь, Холокост и антисемитизм.

Из сказанного вовсе не следует делать вывод о ненужности Holocaust Studies. Просто не надо делать эту тему визитной карточкой еврейской истории. Иначе может получиться картина если не смешная, то довольно грустная. Делая эту трагедию основным и наиболее известным звеном еврейских исследований, мы рискуем представить самих себя в очень своеобразном свете. Теперь для «пересiчного» украинского студента, малознакомого с еврейством, но прослушавшего избранный курс лекций по Холокосту, выстраивается определенный ассоциативный ряд. В нем,  к  сожалению, не будет ничего, кроме Бабьего Яра, газовых камер и зондеркоманд.

И это при том, что еврейская история и традиция богаты также иными, более приятными для нас самих страницами. Перечислю хотя бы некоторые из них. Безусловный и неоспоримый вклад в мировую цивилизацию внес ТАНАХ, ставший источником сразу для трех мировых религий. Тексты, которые легли в основу раввинистического иудаизма и известные как Мишна и Талмуд, по-своему уникальны. Их метод — это вызов академической науке. Талмудическая дискуссия сложна и неоднозначна, ее трудно понять, используя обычный аппарат научных средств. Интересным примером, как сейчас принято говорить, межкультурного диалога стало творчество еврейских поэтов мусульманской Испании. Наконец, сам по себе феномен сохранения этнической идентичности на протяжении двух тысячелетий в условиях разрыва с исторической родиной и рассеяния общин диаспоры тоже может быть интересен не только еврейским студентам.

И это далеко не полный перечень актуальных для всего «прогрессивного человечества» тем. Почему-то не всегда это заметно нашей еврейской общественности, продолжающей сохранять интерес  к  наиболее трагическим страницам истории.

У этой проблемы есть еще одна сторона. Когда мы акцентируем внимание исключительно на еврейских страданиях, мы не всегда учитываем реакцию окружающих. Между тем сегодня в обыденном сознании образ еврея совершенно не связан с наличием каких-то притеснений. Скорее, наоборот, для многих жителей Украины евреи сегодня — это привилегированная группа населения, получающая прямую и всестороннюю помощь от зарубежных организаций. В этой ситуации попытка привлечь внимание  к  событиям полувековой давности может восприниматься только как стремление обосновать получение новых привилегий и льгот. Нам бы очень не хотелось, чтобы так происходило. Но когда история еврейских мучений навязывается всем подряд, трудно ожидать чего-то другого.

В заключение хочется подчеркнуть, что статья вовсе не направлена против самой идеи изучения и преподавания одной из наиболее тяжелых и противоречивых страниц человеческой истории — трагедии Холокоста. Мы лишь хотим, чтобы эта гуманная идея не была искажена и доведена до абсурда.