ПАРАДОКСЫ АГЕНТА МАЛКИНА

Михаил Гольд

Питер З.Малкин, Гарри Штейн

Эйхман в моих руках

Пер. с англ.

Харьков, 2008. — 276 с.

Честно говоря, книгу с таким названием априори открываешь с некоторым предубеждением. Во-первых, внутренне готовясь к очередному изложению шпионской истории с изрядной долей гражданского пафоса.   А  во-вторых… Ну чем еще можно удивить после «Дома на улице Гарибальди» легендарного Исера Хареля? Опасения рассеиваются с первых же строк.

Воспоминания и размышления Малкина, чья рука сжала горло Эйхмана на улице Гарибальди — лишены всяческого самолюбования и при этом рельефнее и глубже мемуаров его знаменитого шефа.

Исторический фон выписан живо и без ностальгических всхлипов. Отрочество, проведенное в лагерях Хаганы, ненависть к англичанам, и всеобщее патологическое нежелание верить в то, ЧТО происходит с евреями Европы. Чуть позже — Война за независимость, истошные крики «Смерть евреям», оторванная под Дженином рука одного друга и белые черви, выползающие изо рта другого… И, наконец, мирная пустота, этакое реабилитационное ничегонеделанье, прерванное «случайной» встречей в кафе с армейским приятелем, который жил и работал на другом конце города.

Спустя пару дней, заполняя анкету для контрразведки, Малкин уже задумывается над вопросом: «Причина поступления на службу». И откровенно пишет: «Люблю приключения». Ни словом (в отличие от остальных кандидатов) не обмолвившись о чувстве долга перед родиной, что едва не лишило парня шанса этой родине послужить.

Конечно, я люблю свою страну… Но неумеренная любовь к стране — не та причина, по которой следовало бы поступать в секретную службу. Если вы считаете, что стоит умереть за свою страну, то вы умрете.

В первой же большой зарубежной «командировке» группа агента Малкина быстро приобрела славу интеллектуалов, ибо молодой командир настаивал на регулярном посещении музеев и галерей. Интересно, что после ухода в отставку ( а  он дослужился до главы Оперативного отдела «Моссада») Питер Малкин состоялся как вполне успешный художник, чьи работы интересны вне связи со «шпионским» прошлым автора. Изобразит он и Эйхмана — на фоне карты Латинской Америки.

Но все это будет потом,  а  пока 33-летний Малкин испытывает «невыразимый ужас от того, что научился бесстрастно смотреть на Холокост». Поэтому перед операцией читает (не перечитывает,  а  именно читает — впервые!) письма погибшей Фрумы — любимой старшей сестры, так и не получившей иммиграционный сертификат…

Те, кого интересуют, в первую очередь, подробности похищения, что называется, «из первых уст», тоже не будут разочарованы. Узнав, например, что никто в Моссаде не вспомнил, что аргентинское лето соответствует зиме в нашем полушарии и агенты прилетели в Буэнос-Айрес без верхней одежды. Момент чтения Эйхманом «Шма, Исраэль» описан многократно,  а  вот о предложении одного из руководителей операции обеспечивать семью Эйхмана (в связи с потерей кормильца) за счет государства Израиль известно немногим. «В этом, возможно, и заключалась суть дела: необходимо держаться за собственную человечность, если все вокруг оставили свою», — резюмирует Малкин.

Мысль о банальности зла (впрочем, отнюдь не в понимании Ханны Арендт) проходит сквозь все беседы автора с «подопечным». Тот всерьез огорчался, когда Малкин — в его понимании коллега-профессионал — не мог разделить его гордость по поводу хорошо выполненной «работы», выполненной иногда вопреки попыткам Вермахта (ближе к концу — вопреки самому Гиммлеру) забрать ЕГО поезда.

Книга Малкина вышла спустя тридцать лет после похищения, когда его детали, во многом благодаря Харелю, о скрытности которого ходили легенды, стали уже секретом полишинеля. Малкин же, будучи верен присяге, упорно отрицал свою причастность к операции, даже когда его собственные дети в конце 1970-х прямо спрашивали его об этом. И этот сознательный отказ от ореола национального героя требовал не меньшего мужества, чем ежедневный риск, сопутствовавший работе «нелегала».

Лишь иногда в авторской интонации проскальзывает недоумение с легким привкусом горечи. Например, когда израильские власти, в нарушение неписаных правил, публично объявили о доставке Эйхмана в Израиль — еще до того, как агенты, включая Малкина, были в безопасности. Или, когда уже после возвращения, Харель противодействовал встрече команды с премьер-министром.

Ляпов в книге относительно немного, и связаны они, преимущественно, с неумелым переводом. Гейдрих и Штрайхер превратились в Хайдриха и Штрейера, Новый город Хайфы так и остался Нью-Сити,  а  желание напарника Малкина съесть тарелку гумуса вызывает отнюдь не кулинарные ассоциации. Серьезно смущает полное отсутствие выходных данных, хотя известно, что книга (для некоммерческого распространения) издана в Харькове стараниями двух еврейских бизнесменов,  а  перевод осуществлен с официального благословения Питера Малкина. О благословении издательства, выпустившего в 1990-м Eichmann in my hands (кстати, суперобложка русской версии полностью повторяет оригинал) не сообщается. Возможно, в его отсутствии и кроется разгадка этой издательской тайны.