ФРАНТИШЕК КРИГЕЛЬ – ГЕРОЙ ШЕСТИ НАРОДОВ

ВАДИМ МЕНИКЕР

Напомнить об этой необычайной личности, почти забытой ныне за пределами Чехии и Словакии побудило меня сорокалетие «пражской весны», с которой (21 августа 1968 года — день вторжения) начинается мой путь в Израиль. В апреле нынешнего года исполнилось сто лет со дня рождения Франтишека Кригеля — героя чешского, словацкого, еврейского, китайского, испанского и кубинского народов.

Франтишек Кригель родился 10 апреля 1908 года в Станиславе (ныне — Ивано-Франковск), на территории тогдашней Австро-Венгрии, в семье мелкого строительного подрядчика-еврея. Отец умер, когда Франтишеку исполнилось 10 лет и мальчик жил с матерью на небольшую финансовую поддержку от деда. С 14 лет он начал подрабатывать репетиторством, чтобы помочь семье. Чтобы поступить в ближайший — Львовский университет, — нужны были не только деньги — там неофициально соблюдали процентную норму для евреев... Кригель воспользовался своим бывшим австро-венгерским гражданством, поступив на медицинский факультет Карлова университета в Праге.

В Чехословакии 1920-х годов, руководимой великим демократом Томашем Масариком, Кригель наслаждался свободой, равноправием и полной терпимостью к нему как к еврею. Здесь он женился на еврейской девушке Риве, разделившей с ним все превратности дальнейшей судьбы. Свобода — свободой, но жизнь женатого студента нелегка. Он подрабатывал подмастерьем в сапожной мастерской, статистом в Национальном театре, а подчас — продажей сосисок на футбольных матчах.

В 1931 году, с началом экономического кризиса, положение ухудшается. Кригель, как многие еврейские интеллигенты Европы, полагая, что коммунисты смогут улучшить положение трудящихся, вступает в компартию. Он искренне считает, что именно коммунисты, а не сионисты и националисты смогут решить также и еврейский вопрос. Но и в зрелые годы он резко выступает против проявлений антисемитизма в так называемых странах «народной демократии».

В 1934-м он получает диплом врача и начинает работать в Первой терапевтической клинике в рабочем районе Праги — Виноградах. С 1936 года Кригель участвует в войне в Испании, сначала — начальником медслужбы 11-  й  дивизии республиканской армии, а затем — 45- й  интернациональной бригады (из 35 тысяч бойцов-интернационалистов две трети из них были евреями, в том числе 460 добровольцев из подмандатной Палестины, среди которых был даже один «объевреившийся» араб).

Отвага, терпимость и великодушие не покидают его никогда. Вспоминает его помощница — испанка Мария Минстрель: «Вокруг падают бомбы, но голос его не дрогнет».

Она же вспоминает, как на фронте у Таррагоны им довелось остановиться в крестьянском доме. На стене висели образа, и зашедший к Кригелю политрук начал шутить по этому поводу. Кригель сказал ему железным голосом: «Товарищ комиссар, не веруешь — не насмехайся. Ты не у себя дома».

Через пиренейские перевалы, одним из последних Кригель покидает Испанию. Сдавая оружие французским пограничникам, а знамя бригады — заместителю командира, он впервые с детства рыдает.

Франция заключает испанских добровольцев в лагеря для интернированных. С поражением республиканцев Кригель остается человеком без гражданства — Чехословакия оккупирована гитлеровской Германией. Организация Красного Креста еще не оккупированной Норвегии набирает врачей на фронты японо-китайской войны.

Здесь в составе группы 20 врачей-добровольцев он отправляется помочь терпящей поражения китайской армии. Кригель в составе бригады полевого госпиталя спасает жизни раненых солдат. Части, в которых он служит, отступают к границам Индии. Британское командование перегруппировывает обескровленные китайские войска и готовит их к боям в джунглях северной Бирмы. Франтишек Кригель служит военврачом в китайско-американской танковой части. Вспоминает скупой на похвалы командир части полковник Р.Браун: «Мне повезло, что у меня был такой врач, как Кригель. Страха он не знал, а в бою под Валлаберном он лично помог 40–50 раненым».

После капитуляции Японии, в декабре 1945-го, Кригель возвращается в Прагу и назначается секретарем пражского горкома партии. Наряду с партийной работой он продолжает трудиться простым врачом в той же клинике на Виноградах. Его обнадеживает также поддержка правительством борьбы евреев Палестины за независимость. В феврале 1948 года он — среди командиров так называемой «народной милиции», совершившей коммунистический переворот, который привел к власти правительство Готвальда.

Положение в стране и в партии начинает меняться. Кригель уже теряет веру в «особый чешский путь к социализму» и все чаще выступает против увольнений хороших работников только на том основании, что они не члены партии. Его почти вежливо освобождают из секретариата и назначают заместителем министра здравоохранения.

В начале 50-х годов по указке Москвы и в Чехословакии усиливается давление на евреев-коммунистов. Готвальд к тому же обвиняет ветеранов интербригад в «пособничестве врагу». Кригеля обвиняют в сдерживании развития фармацевтических производств в стране и увольняют из министерства. Он отправляется в горную глушь, в Татры, заведующим больницы, но и здесь не успокаивается. В ответ на распоряжение уволить группу работников — беспартийных, отвечает: «С людьми нельзя обращаться, как с ненужными вещами».

В разгар процесса Сланского его обвиняют в освобождении от работы стариков и больных и выживают из отдаленной больницы, но дают возможность вернуться врачом-терапевтом в ту же клинику на Виноградах.

В 1957 году с Кригеля снимают все обвинения, он входит в руководство клиники, а в 1960 году получает орден Труда и как представитель ЧССР выезжает на Кубу советником правительства Кастро по делам здравоохранения. Наряду с военно-медицинской подготовкой к отражению американской угрозы он посвящает все силы организации борьбы с туберкулезом и раком, создает во всех больницах гинекологические отделения, «выбивает» бюджеты на расширение родильных палат. Пережив на Кубе вторжение антикастровских эмигрантов и Карибский кризис, Франтишек Кригель возвращается в Чехословакию.

Президент Новотный лично приглашает Кригеля вернуться на руководящую партийную работу, но тот предпочитает остаться медиком. Однако, посоветовавшись с друзьями, он баллотируется как независимый кандидат на выборах 1964 года в Национальное собрание и проходит «на ура». Он — кандидат на пост председателя Иностранной комиссии чехословацкого парламента. И в парламенте становится одним из самых видных представителей реформистского крыла компартии.

С началом «пражской весны» Франтишек Кригель избирается председателем ЦК национального фронта и членом руководства ЦК компартии. «Мы хотим процветающего справедливого демократического государства, обеспечивающего гражданам равные права и возможности», — заявил он с трибуны парламента. Авторитет Кригеля — многолетнего борца за демократию и врача-гуманиста необычайно высок.

История «братской помощи» описана во всех подробностях. Лейтенанты советского спецназа работали как часы. Один закрывал чехословацкую Академию Наук, другой — редакции газет, а еще один надевал наручники и отправлял в Москву 26 членов руководства страны. Депортированным в СССР членам чехословацкого руководства было предложено подписать «Московский протокол», разрешавший пребывание оккупационной армии на территории Чехословакии. После непродолжительных колебаний подписали все... кроме Кригеля. Его отделили от остальных и уговаривали: «Ведь все подписали!» — «Половина — зэки, половина — коллаборанты. Отправляйте в Сибирь, расстреливайте — не подпишу!» Видимо, советских палачей не оставляла идея или «активной обработки» или тихой «ликвидации» «упрямого еврея». Сломленных арестованных собрались возвращать в Прагу, но... без Кригеля.

Тогда взбунтовались главные «подписанты» — президент и Герой Советского Союза Людвик Свобода и председатель правительства Александр Дубчек. И тут отступил не только Брежнев, но и Андропов, и генерал Штеменко — вдохновитель вторжения, начальник Главпура (Главного политического управления Советской армии).

Кригель возвращается пока еще депутатом Национального собрания, но и в покорившемся парламенте он — в числе четырех, проголосовавших против Протокола из примерно 400 депутатов. На заседании ЦК компартии 30 мая 1969 года в ходе исключения из нее Кригель заявил: «Я отказался подписать так называемый «Московский протокол». Это ...документ, который свяжет нашу республику по рукам и ногам. Я отказался подписать потому, что подпись требовали в то время, когда республика была оккупирована военной силой без консультации с законными органами страны и вопреки желанию нашего народа... Договор подписан не самопишущей ручкой, а силой пушек и пулеметов».

Речь Кригеля стала первым документом послеоккупационного самиздата в Чехословакии.

Франтишек Кригель был снят со всех постов, исключен из компартии, ему была запрещена врачебная практика, он отправлен на пенсию. Но покой нам только снится. Тайная полиция Чехословакии ходит за ним по пятам в открытую, у дома постоянно дежурят два «топтуна», которые нагло требуют удостоверения личности от каждого входящего, за ним следуют в магазины и на рынки, в театры и на концерты, на прогулки в городе и за городом. Ему звонят «из похоронного бюро» и сообщают, что гроб для него готов. Кто-то пишет на ломаном чешском, когда же он прекратит свою «сионистскую деятельность». Пишут человеку, который был гордым евреем, но сионистом не был.

Одним из первых подписывает Кригель «Хартию 77», которую составили оппозиционные правительству деятели культуры и науки Чехословакии. Они знали, чем рисковали. Однажды в квартиру Кригелей ворвались двое неизвестных и напали на его жену. Кригель выскочил из соседней комнаты и нанес более высокому молодчику боксерский удар в лицо. И в 68 лет этот много переживший человек не утратил спортивной подготовки и восьмилетней боевой выучки. Нападавшие позорно бежали.

Но еще больше преследований властей огорчали Кригеля раздоры в лагере прогрессивной интеллигенции. Покорившиеся режиму деятели культуры опубликовали свою «Антихартию», и под ней Кригель с горечью обнаружил подпись своего многолетнего друга Яна Вериха, который к тому же побоялся ответить на его недоуменное письмо.

В конце 1979 года Франтишек Кригель перенес инфаркт, и 12 декабря того же года он скончался. Но и после смерти власть не оставила его в покое. Его тело тайно забрали из больницы и также тайно похоронили, справедливо опасаясь, что похороны перерастут в антиправительственную демонстрацию.

«Так, — пишет словацкий публицист Леош Куша, — в возрасте 71 года скончался в скромной пражской больнице на Карловом предместье один из немногих чешских политических деятелей, который всю свою жизнь ...никогда не склонял головы и не поступался своими идеалами справедливости и демократии».

Но Кригеля помнят и после его смерти. К десятилетию со дня основания в 1987 году, Комитет «Хартии 77» учредил премию имени Франтишека Кригеля, вручаемую ежегодно 10 апреля, в день рождения Кригеля, который «единственным из тогдашних правителей страны занял достойную позицию и отказался подчиниться позорному диктату после оккупации республики войсками Варшавского пакта в августе 1968 года».

За предыдущие 20 лет премией награждены 27 представителей чешской, словацкой и международной общественности, среди них — журналисты, занимающиеся мониторингом неонацистских эксцессов.

В год столетия со дня рождения Франтишека Кригеля и сорокалетия «пражской весны» и ее разгрома стоит, перефразируя известную строку из песни Галича, поименно вспомнить тех, кто не поднял руки. Среди них был и гордый еврей Франтишек Кригель.