ЛЮДИ И ЗВЕРИ

АВИВА ЛУРИ

Жертвами нацистов были не только люди. После оккупации Польши фашисты не пожалели даже зверей из Варшавского национального зоопарка. Но они не знали, что в пустых вольерах и клетках, где прежде соседствовали медведи, слоны и львы, скрывались сотни евреев, вызволенных директором Яном Жебински и его супругой Антониной из гетто.

Любимая всеми слониха Кася погибла от артиллерийского снаряда, обезьян и антилоп расстреляли немецкие солдаты. Та же участь постигла жирафа. Шимпанзе редкой породы, экзотические птицы и морские котики бесследно исчезли. Верблюды, ламы и олени свободно разгуливали вдоль берега Вислы. Трупы убитых осликов и пони лежали на обочинах дорог.

15 сентября 1939 года, спустя две недели после оккупации Польши, Антонина Жебинска подошла к входным воротам зоопарка. То, что она увидела, было ужасно...

Жебински проживали на территории заповедника на правом берегу Вислы в красивом и просторном особняке. Здесь же в страшные годы оккупации, с 1940-го по 1944-й, им удалось спрятать в осиротевших клетках и вольерах около 300 евреев и польских партизан.

К счастью «гостей», как называли супруги спасенных ими людей, хищников в парке уже не было, а по его территории бегали бездомные кошки и собаки, чудом выживший павлин, несколько маленьких обезьянок и неизвестно как оказавшаяся там серебристая лиса.

Операция «Спасение», спланированная супругами Жебински как военная акция, осуществлялась под носом германских солдат.

Рассказывает Моше Тирош (Митек Кенигсвайн) из Кармиэля:

— В конце 1942 года мне было пять лет. Моей семье удалось убежать из гетто, и мы оказались в особняке Жебинских. Мы с сестрой скрывались в погребе, мать с отцом — в обезьяньих клетках. Сын Яна и Антонины — Ришар, приносил нам еду.

Ришар Жебински, 76-летний пенсионер, и сейчас живет в Варшаве. Его скромная квартира находится на пятом этаже дома без лифта. Он помнит семью Кенигсвайн:

— Мы называли их «белками». Почему белками? Мама, опасавшаяся за жизнь этих людей, пыталась сделать из них блондинов, но от краски их темные волосы стали рыжими. Они напоминали прыгающих рыжих белок — мы и стали их так называть.

В особняке Жебинских скрывались не только «белки». В центре гостиной стоял рояль, и каждый вечер жильцы и хозяева наслаждались прекрасной музыкой Оффенбаха в исполнении «гостя», Витольда Врублевски. В минуту опасности Антонина садилась за рояль — и все «гости» молниеносно исчезали.

Ян Жебински родился в 1897 году в Варшаве в состоятельной семье. Сейчас никто не помнит, почему зажиточные его родители оказались в бедном еврейском квартале. Так или иначе, мальчик учился в первой в Варшаве нерелигиозной еврейской гимназии и дружил со многими одноклассниками.

— Вместе они служили в польской армии, вместе воевали в годы Первой мировой. Дружба продолжалась и во время учебы в университете, — рассказывает Тереза Забецки, дочь Яна (она родилась в 1944 году, сейчас проживает в Дании). Получив диплом доктора философии, Ян поступил в Сельскохозяйственную академию, прошел специализацию по зоологии и стал преподавателем. Тогда же он встретил Антонину Эрдман. Она родилась в Санкт-Петербурге в семье выходцев из Польши, в конце 1920-х годов оказалась в Варшаве. Антонина и Ян поженились, и в 1931 году она впервые оказалась в «зеленом царстве».

«Мой собственный рай», — такими словами описывает Антонина зоопарк в своей книге воспоминаний «О людях и зверях», изданной в 1968 году. В зоопарке мирно сосуществовали 1500 животных, но самыми любимыми были для Яна и Антонины лошади Пржевальского. В 1932 году у супругов родился сын, которого назвали Ришаром. Впоследствии Ян поступил в Академию искусств и увлекся живописью. Он также играл на рояле, писал книги.

В сентябре 1939 года рай Антонины превратился в ад, а «зеленое царство», по словам Регины Кенигсвайн, в Ноев ковчег. Яна Жебински призвали в польскую армию. Но в обстановке усиливавшегося хаоса 42-летнего солдата Армии Людовой отправили восвояси, и спустя несколько дней он вернулся в зоопарк. Антонина ухаживала за ранеными животными, а Ян начал искать связи с подпольщиками из Армии Крайовой.

В то же время он продолжал заниматься преподавательской деятельностью в «летающем университете» — в условиях глубокого подполья студенты собирались в заранее условленных местах в разных районах Варшавы. Самым идеальным из них оказался зоопарк — не только для проведения лекций, но и для хранения оружия.

Прошло два месяца, и супруги узнали о готовящемся визите в оккупированный город директора Берлинского зоопарка. Гость, бывший когда-то их близким другом, предъявил постановление о переводе наиболее редких пород животных в Германию. «Отнеситесь к этому с пониманием, — сказал немец. — Когда закончится война, они возвратятся в родной дом».

Чтобы остаться в доме на территории зоопарка, Ян предложил берлинцу превратить «зеленое царство» в ферму по выращиванию свиней, которыми будут питаться солдаты Третьего рейха в Варшаве и окрестностях.

Спустя несколько дней в зоопарке появились грузовые контейнеры для перевозки животных. Слоненок Тужинка оказался в Кенигсберге, ламы и верблюды — в Ганновере, гиппопотам — в Нюрнберге, лошади Пржевальского — в Мюнхене, а зебры и дикие кошки — в Берлине. Бывший друг - нацист приехал, чтобы лично контролировать акцию по перевозке выживших животных, а сопровождающие его пьяные исполнители устроили охоту на беззащитных зверей.

О том, что происходило в тот день в зоопарке, Антонина рассказывает в своей книге. «Был ясный зимний день. Ришар попросил разрешения погулять во дворе, но я почему-то запретила ему выходить из дома. Мы сидели в его комнате и читали «Робинзона Крузо». Вдруг началась стрельба, от испуга я потеряла дар речи. Тогда я еще не знала, что и людей ждет подобная участь».

В марте 40-го года на территории зоопарка появилась свиная ферма. Свиней кормили объедками из ресторанов и больниц и отбросами, которые Ян приносил из гетто. Новая должность — генеральный инспектор по надзору за общественными парками Варшавы — позволяла ему беспрепятственно проходить в гетто, несмотря на то, что там вообще не было растительности. Ян вплотную занялся организацией подпольной сети по вызволению узников гетто.

Летом того же года в доме Жебинских зазвонил телефон. Незнакомый голос предупредил, что вскоре прибудут «гости» — евреи, нуждающиеся в коротком отдыхе до получения новых документов для выезда из страны. Началась акция спасения. Дом Жебински стал временным пристанищем и убежищем для «гостей».

Одним из ближайших школьных друзей Яна был   д-р  Шимон Тенненбаум, известный энтомолог и директор еврейской гимназии, владелец редчайшей коллекции насекомых — 2500 экземпляров. Зная, что его семья окажется в гетто, Тенненбаум передал коллекцию Яну на хранение. «Однажды летом 1941 года, — пишет Антонина Жебинска, — к дому подъехал роскошный лимузин. Из него вышел мужчина в гражданской одежде». Антонина подошла к роялю и заиграла мелодию, служившую сигналом для скрывающихся в доме людей. Служанка пригласила незнакомца в гостиную. Это был немец по фамилии Циглер, ответственный за график работы в Варшавском гетто. Он сказал: «Меня послал к вам Тенненбаум и просил показать коллекцию насекомых». Перед уходом Циглер сказал: «Тенненбаум хочет вас увидеть».

Поездка на роскошном лимузине в сопровождении высокопоставленного чиновника-немца спасла жизни многим обитателям гетто: охранник, приняв Яна за близкого друга Циглера, беспрепятственно пропускал его в любое время. Жебински не забыл поблагодарить польского охранника за «доброту души», надеясь на его помощь в дальнейшем.

И такой день настал. Однажды Жебински вышел из гетто в сопровождении прилично одетого мужчины. Охранник, получив скромное вознаграждение, вежливо отвернулся. Многие обязаны своей жизнью любившему деньги охраннику-поляку и отважному Яну. Таким же образом удалось покинуть гетто жене Шимона Тенненбаума.

Почему Жебински спасал евреев от гибели? «Так должен поступать каждый порядочный человек, — говорит его дочь. — У отца было много друзей среди польской интеллигенции, в том числе евреев. И он сделал все, что в его силах».

Осенью 42-го писательница-католичка Софья Косак организовала группу поддержки для спасения евреев. Члены группы действовали в рамках подпольной Армии Крайовой. По утверждению исследователей Холокоста, членам этой группы удалось только в Варшаве спасти 28 тысяч евреев.

Зимой 1942–43 годов в особняке Жебински, вернее в погребе, находились Ирина Майзель, Людвиг Гиршфельд, семья Леви-Левковских,  д-р  Лоня Тенненбаум, семья Келлер, писательница и переводчик Марыся Ашер, журналистка Рахель Орбах, семья Кенигсвайн, скульптор Магдалена Гросс, Ирена Сандлер и многие другие.

Но германское руководство решило прекратить выращивание свиней и заняться разведением лисиц — в надежде, что теплый мех согреет солдат, воюющих на Восточном фронте. Радости Жебински не было границ, когда ему позволили остаться в особняке, несмотря на то, что директором фермы был назначен поляк Витольд Врублевски по прозвищу Человек-Лиса. Спустя некоторое время супруги Жебинские поняли, что новый директор не выдаст подпольщиков и скрывающихся в особняке людей.

Как-то в зимнюю декабрьскую ночь раздался тихий стук в дверь. Маленький Ришар поспешил открыть и увидел на пороге Регину Кенигсвайн с двумя детьми, пятилетним Митеком и трехлетней Стефанцей. Регина, дочь богатого торговца, довоенного поставщика фруктов в зоопарк, пришла просить о помощи. Спустя несколько дней Жебинским удалось вызволить из гетто и ее мужа Шмуэля. Более двух месяцев эта семья прожила в погребе особняка. Шмуэль был боксером и не раз представлял Польшу на международных чемпионатах. В гетто он стал подпольщиком и помогал строить бункеры, находить и прятать оружие и продукты накануне готовящегося восстания. Благодаря Жебинским Кенигсвайны пережили Катастрофу, а после войны в их семье родились еще двое детей. Шмуэль умер в 1948 году. В 57-м Регина с детьми приехала в Израиль, они поселились в Акко.

В начале августа 1944-го Армия Крайова начала восстание в Варшаве. В боях за освобождение Жебински был ранен. Он поправился, но вскоре попал в плен и оказался в концлагере в Германии. В октябре 1945-го Ян вернулся в Варшаву. Незадолго до окончания войны зоопарк закрыли, Человека-Лису и Антонину с детьми отправили в Германию. По дороге ей удалось бежать. В поисках убежища Жебинска и ее дети оказались в отдаленной деревне. Денег не было, они голодали. Каким-то образом об их бедственном положении узнали члены Национального еврейского комитета, бывшая узница гетто Рахель Орбах нашла их и помогла вернуться в Варшаву.

В 1949-м Жебински вновь назначили директором зоопарка, но в 1951-м он отказался от должности. «Высокопоставленные партийные чиновники предложили сотрудничать с режимом, другими словами, доносить на «неблагонадежных», — объясняет дочь.

Семья продолжала жить в особняке до 1953 года, Ян по-прежнему инспектировал общественные парки. После вынужденного ухода Жебински вернулся к преподавательской деятельности, написал более 50 книг, вел программу о животных на Варшавском радио. В 1971 году от инфаркта умерла Антонина. В 1974 году не стало Яна.

7 октября 1965 года Антонине и Яну Жебински присвоили звание Праведников народов мира на скромной церемонии в Яд ва-Шем в Иерусалиме. В интервью израильским журналистам  д-р  Ян Жебински сказал: «Я не был героем и не совершал никаких героических поступков. Просто всегда оставался порядочным человеком и выполнял свой гражданский долг».