МОСКВА, ГОД 1957-Й

МИХАИЛ РИНСКИЙ

Летом 1957 года в Москве прошел Всемирный фестиваль молодежи и студентов, шестой по счету. Он готовился в течение двух лет. Это была запланированная властями акция по «освобождению» народа от сталинской идеологии. Заграница была в шоке: приоткрывается «железный занавес»! Идею Московского фестиваля поддержали многие государственные деятели Запада — королева Бельгии Елизавета, политики Греции, Италии, Финляндии, Франции, не говоря уж о просоветски настроенных президентах Египта, Индонезии, Сирии, руководителях Афганистана, Бирмы, Непала, Цейлона.

На Московский фестиваль молодежи и студентов приехали 34 тысячи гостей из 131-й страны, в пресс-центре были аккредитованы две тысячи журналистов. В столицу тогдашнего СССР прибыла и представительная делегация молодого еврейского государства.

Ко времени открытия фестиваля у всех еще были свежи в памяти решения ХХ съезда КПСС, разоблачившего культ и деяния «кремлевского горца». Мир был полон надежд, и молодое еврейское государство — вместе с ним. И не только на поддержку в борьбе с антисемитизмом, не только на ослабление поддержки его врагов рассчитывал Израиль. Для маленькой страны жизненно важным вопросом была необходимость роста ее еврейского населения. Воюющему Израилю нужны были защитники, развивающемуся — рабочие руки и специалисты любых профессий. В то время притекал ручей репатриантов из Польши, но нужна была мощная река, которая могла стать полноводной, только если продлится, по определению И.Эренбурга, оттепель, оттают советские ледники и откроются ворота «железного занавеса».

С 1948 года, после Голды Меир, ни одному официальному лицу Израиля не удавалось свободно и открыто общаться с советскими еврейскими гражданами. И хотя свежа была память о сбитом в 1955 году над Болгарией израильском пассажирском самолете и 58 жертвах, руководство еврейского государства решило откликнуться на приглашение советских властей и Оргкомитета фестиваля и прислать делегацию.

В западном мире не было единства: если власти США, мягко говоря, не приветствовали участие своих левых, то делегации Франции и Италии, к примеру, достигали двух тысяч человек. Для маленького Израиля и двести человек было совсем немало. Советские власти рассчитывали на преобладание левых в делегации Израиля, которые в те годы, несмотря на сталинские дела «космополитов» и «врачей», в основной массе оставались доброжелателями Советского Союза.

После непростых и долгих переговоров было согласовано, что формально единая делегация Израиля будет состоять фактически из двух «половинок»: ста человек — от сионистски настроенных партий МАПАЙ и МАПАМ (включая в последней арабскую группу) и ста человек — от исповедующей интернационализм Компартии Израиля. Руководителем делегации был назначен один из активистов кибуцного движения Давид Сорек (Шорх).

Давид родился в 1930 году в бессарабском городке Хотин в семье раввинов. Детство и юность Давида прошли сначала в неспокойной обстановке приграничной зоны, затем — в гетто, где погибли отец и вся его семья. Лишь мать, старшего брата и самого Давида буквально в последний момент спасли партизаны. После войны бессарабским евреям было дано право до июля 1946 года выехать в Румынию. Давид не хотел уезжать, но когда директор школы позволил себе антисемитское высказывание, пришел к матери и заявил: «Едем!» Старший брат, призванный в армию, не смог уехать. Ему удалось вырваться из СССР только в 1975 году.

Вся жизнь Давида Сорека (Шорха) — и трагическая ее часть до 1946 года, и героическая на земле израильской — необыкновенно интересна и заслуживает отдельного подробного рассказа. Здесь же только необходимо пояснить, почему именно ему была доверена столь ответственная миссия руководителя делегации еврейского государства.

С первых дней на тогда еще подмандатной британской территории Давид Сорек (Шорх) был одним из молодежных вожаков. В лагере для репатриантов, в свои 17 лет он возглавил группу охраны от «набегов» арабов. Затем, живя в кибуцах, организуя и возглавляя их, Давид Сорек (Шорх) одновременно участвует во всех конфликтах в Негеве и войнах молодого государства. Руководя одним из южных кибуцев, Давид в то же время отвечал за безопасность всех кибуцев и мошавов Негева.

Для решения непростых вопросов, связанных с безопасностью кибуцев, Сорек (Шорх) был приглашен в 1954 году к премьер-министру Давиду Бен-Гуриону, который в то время был и министром обороны. Он очень внимательно выслушал доклад и предложения кибуцников и тут же при них дал, к восторгу Сорека (Шорха), четкие, короткие указания Моше Даяну и Шимону Пересу.

Возможно, эта встреча явилась одной из причин того, что в 1956 году Давида Сорека (Шорха) пригласили в Тель-Авив, где ответственный сотрудник Моссада Иосиф Меллер предложил ему возглавить делегацию Израиля на Всемирном фестивале в Москве как отличному организатору, владеющему русским языком.

Давид понимал, какую ответственность он брал на себя. Во-первых, достойно и по возможности — большему количеству людей представить лицо молодой страны, о которой многие знали только из негативных источников. Во-вторых, донести до максимума советских евреев, что их в Израиле ждут и в их помощи нуждаются. И, конечно же, обеспечить безопасность делегации и каждого делегата, оградить от возможных провокаций с любой стороны. Получив заверения в том, что делегация может рассчитывать на помощь израильских дипломатов в Москве (правда, немногочисленных), а также на помощь (естественно — не открытую) сотрудников Моссада, Давид не заставил себя уговаривать. Помимо прочего, Моссад обещал ему организовать встречу со старшим братом, которого он не видел с 1944 года.

Началась напряженнейшая подготовка израильской делегации. Прежде всего, ее нужно было сформировать, проведя конкурсы, из лучших молодых танцоров, певцов, музыкантов. Немало способных, спортивных, здоровых молодых людей отобрали из числа солдат ЦАХАЛа, но Министерство обороны запретило им участие, и пришлось срочно искать замену. В результате, сформировали замечательный ансамбль, включавший хор, оркестр и танцевальную группу. В репертуаре были песни и танцы как восточноевропейских евреев и Запада, так и сефардских, и йеменских евреев. Среди делегатов было немало знавших русский и европейские языки. «Художественная» часть делегации насчитывала 90 человек. Десять человек из ста составляли, так сказать, командно-техническую группу во главе с Давидом Шорхом — под этой фамилией Сорек и в дальнейшем выезжал в Союз, а позднее — в СНГ.

Подготовили, отобрали и изготовили большое количество различных сувениров, агитационных печатных изданий. С самого начала между двумя «ветвями» делегации было согласовано: знаком сионистской части делегации стал семисвечник, символ государства; знаком коммунистической — Маген-Давид, общенародный символ. Не только на сувенирах, но и на официальных «опознавательных» нагрудных значках делегатов.

Один из сувениров — брошюра Аарона Мегеда в переводе на русский Мириам Роде «Письма из Израиля». В ней, наряду со скромным описанием жизни, становления и военных успехов Израиля, во избежание обвинений советских властей, призыв к репатриации был «между строк». Заканчивалась брошюра словами: «Нужно надеяться — до свидания!». Той же надеждой на встречу на Земле Обетованной были проникнуты изданные на русском языке «Еврейский календарь», «Песенник», несколько номеров журнала «Молодежь Израиля».

Фестиваль проходил с 28 июля по 11 августа. Организаторы спланировали приезд и размещение каждой из многочисленных делегаций из 131 страны. Израильтяне отправились из Хайфы на турецком корабле. Сионистская часть делегации Израиля во главе с Давидом Шорхом решила опередить события и приехать в Москву дня на три раньше, для чего сошла с корабля на берег в одном из турецких средиземноморских портов и поездом доехала через Стамбул, Болгарию и Румынию до пограничной советской станции Унгены. Предварительно сообщили о пути следования поезда, и в некоторых городах Румынии местные евреи успели подготовиться и приветствовать израильтян. Например, на вокзале в Яссах висел лозунг на иврите.

Но по прибытии в Унгены произошла осечка. Советские власти, скорее всего, не были готовы к такому досрочному железнодорожному «прорыву» израильтян в Москву, да к тому же и не хотели этого. Комендант пограничной станции Унгены приказал отцепить вагоны с делегацией, задержав ее на те самые дни, которые она пыталась выиграть пересадками. Обращение по телефону в Москву, в оргкомитет решило только практические вопросы трехдневного пребывания делегации в Унгенах: бесплатного питания (пожалуйста, в ресторан, но по 10 долларов). Умываться — пожалуйста: в общественных туалетах. Посетить город — нельзя: пограничная зона. Репетировать — нет зала.

Руководителям делегации еще в Израиле рекомендовали не конфликтовать с местными властями, не давать повода для разжигания антисемитских настроений. Что ж, Давид Шорх дал команду репетировать прямо на перроне вокзала. Танцевали, пели. Сразу сбежался народ, в том числе и местные евреи. Власти тут же предоставили для репетиций спортзал, а подходы к залу перекрыли под предлогом уборки улицы.

Сопровождающий израильскую делегацию на все время фестиваля Дмитрий, представившийся сотрудником ленинградской газеты, был улыбчив, вежлив, гостеприимен. Но когда кто-то из делегатов подарил пробегавшей по перрону девочке сувенирную открытку, не постеснялся отнять ее под каким-то предлогом. Девочку успокоили другой открыткой. Позднее тот же Дмитрий все так же вежливо запретил раздавать религиозные сувениры. Тогда арабские делегаты, входившие в МАПАМ, во главе с юристом Махмудом начали сами раздавать еврейские религиозные сувениры — за ними так не присматривали. Вообще, Давид Сорек добрым словом отзывается о поведении арабской части их делегации, говоря, что они не уступали делегатам-евреям в своем патриотизме.

Первая же после Унген крупная станция — Кишинев. Знали, что в нем много евреев, приготовили сувениры. Но на перроне их встретила лишь горстка комсомольцев с цветами: власти очистили подходы к вокзалу. Давид, как руководитель, вышел в город и был тут же окружен людьми. Видя, какое количество людей стремится общаться с израильской делегацией, власти старались сократить стоянки на промежуточных станциях и перекрыть выходы на перрон. Были случаи, когда сами делегаты с риском находили лазейки, чтобы оказаться в толпе местных жителей. Совсем не обязательно — евреев. Но местным евреям старались по возможности уделить внимание. Лишь в столице Украины власти показательно допустили встречу с киевлянами, вылившуюся в настоящий митинг. С помощью Моссада и украинской делегации Давиду удалось встретиться со старшим братом.

На многих станциях, в том числе и на Киевском вокзале Москвы, — везде, где было возможно, члены делегации демонстрировали свое искусство в танцах, пении, вовлекая и окружающих, стараясь лучше донести до них жизнерадостность и энергию народа своей страны. Раздавали и обменивались сувенирами. На станции Казатин бывший фронтовик в парадной военной форме, получив значок от Шорха, не имея ничего другого, снял с фуражки кокарду и отдал Давиду. Через много лет, в 2000-м году, Борис Полонский, уже репатриант, разыскал Давида в Израиле и показал его значок. Этот случай описан в повести Ильи Веледницкого «Необычная судьба кавалериста Борьки».

В Москве делегацию Израиля поселили в студенческом общежитии Тимирязевской сельскохозяйственной академии. И с первого дня у здания днем стояла толпа евреев, жаждущих поговорить, просто посмотреть на своих ближневосточных соплеменников. Многие сопровождали делегацию, где бы у нее ни были встречи и выступления, дожидались ее у входа в здание и у выхода. Некоторых делегаты уже знали в лицо. При любых контактах просили на память любые сувениры, начиная от значков и марок. Просили автографы. И стремились сами что-нибудь подарить. На открытках и книгах, подаренных Шорху и бережно хранимых им, незамысловатые теплые слова, например: «Мы вас любим. Миша, Янкель и еще миллионы». А вот какие строки передал Давиду юноша, как и многие, тут же скрывшийся в толпе:

Израиль,
Ты родина наша, ты наша защита,
Ты станешь со временем крепче гранита.
Ты сердце народа-страдальца хранишь,
Израиль, могучий Израиль, крепись!

Что может быть ценнее, чем такой замечательный экспромт, написанный на простом листке бумаги. Были и подарки другого рода. Одна молодежная компания из Ленинграда предложила в подарок телевизор, не ведая, что в молодом воюющем Израиле экраны зажгутся только через десять лет, а пока нет еще очень многого. Получив вежливый отказ от электронного подарка, на следующий день принесли книгу Давида Бергельсона, которую тоже бережно хранит Давид Шорх-Сорек. Дарственная надпись на книге: «Другу из Израиля от представительницы еврейского населения России, которое верит, что придет то время, когда евреи всего мира соберутся под одним небом, небом Израиля». И здесь — без подписи. Вот так: все равно под прицелами фото- и подслушивающей техники всесильного КГБ, но еще, по инерции, анонимно.

На фестивале израильская делегация пользовалась особым вниманием. Помимо естественного желания советских евреев общаться с нею, не меньшую роль играла притягательная красота молодых людей, талантливых, находчивых, доброжелательных. Даже просто в колонне на открытии и закрытии фестиваля делегация Израиля выглядела одной из лучших. Автор, видевший это сам, подтверждает без всякого преувеличения. Знамя делегации нес Давид Шорх.

Власти делали все возможное, чтобы помешать или хотя бы ослабить контакты советских евреев с делегатами. Например, было предусмотрено и анонсировано выступление израильского ансамбля в здании театра имени Пушкина, в центре Москвы. Ансамбль даже провел там репетиции. Вдруг, уже в день концерта, артистам сообщили, что их выступление переносится в Театр транспорта. Впрочем, Давид точно не знает: в Москве есть еще и Дом культуры железнодорожников — ЦДКЖ, и концерт, возможно, перенесли в это помещение. Предлог — слишком много желающих, а в Театре Пушкина — всего, как сказали, 750 мест. Но ни билетов в продаже, ни пригласительных в новое помещение никто не приготовил. А тысячам людей, приехавшим к Театру Пушкина, никто ничего не сообщил.

Шорх немедленно, ссылаясь на то, что в Театре Пушкина остались после репетиции инструменты, потребовал машину и послал ребят за ними. Музыканты, по наказу Давида, сообщили евреям у театра о новом месте выступления, и те, оставив объявления для еще не подъехавших, на метро быстро добрались до оного. Но билетов-то нет! Предприимчивый народ не теряется: все сто делегатов снимают свои большие официальные значки делегатов с изображенными на них семисвечниками и передают ждущим у дверей.

Сто человек проходят мимо контролеров и охраны как делегаты. Откуда рядовым контролерам знать, сколько их, израильтян, должно быть? Ведь многие делегации насчитывали по несколько сот человек. Пока суть да дело, таким и еще неизвестно каким образом зал почти был заполнен. Хозяевам для срыва концерта теперь оставалось разве что придумать что-либо вызывающее панику, но они на это не решились, и израильтяне выступили с большим успехом, а московские евреи имели возможность побеседовать или хотя бы поприветствовать дорогих гостей.

Шорха в поездках по Москве постоянно в отдалении сопровождали — он это и чувствовал, и иногда фиксировал. Был такой случай. Давида предупредили, что из Каунаса приедет специально некий Борис Клячко. Борис появился вместе с женой у общежития Тимирязевской академии, и Давид назначил ему встречу у Центрального почтамта. Когда Давид ехал в такси на встречу, заметил следующую сзади машину. При встрече с Клячко машина стояла в отдалении, а вышедший из нее человек делал вид, что читает газету. В 70-х годах Клячко репатриировался в Израиль, жил в Бат-Яме, успешно работал.

После фестиваля Давид Шорх побывал с визитом вежливости в Посольстве СССР, поблагодарил хозяев фестиваля за прием. Затем и Посольство благодарило делегацию, для чего один из советников с женой и сыном приехал к Сореку-Шорху прямо в его кибуц. Как раз перед этим Давид ознакомился с советскими газетами, где его называли лжецом за то, что он рассказывал правду о стремлении советских евреев вырваться на свободу, по крайней мере — узнать правду о своей исторической родине. Слово за слово, и советник посольства рассказал удивленному Давиду во всех подробностях о его встрече и беседе с Клячко у почтамта. Давид невольно вспомнил про то, что писали о глазах и ушах КГБ, и лишний раз осознал, почему были анонимными записки доброжелателей.

Впрочем, — и теперь уже Давид Сорек не считает необходимым скрывать, — и Моссад, и другие израильские органы и общественные организации вели уже тогда всевозможную работу в Советском Союзе, несмотря на препоны и опасности. В частности, делегацию опекал атташе по культуре Консульства Израиля, сотрудник Моссада Элиягу Хазан, по-своему фантастическая личность. Вот что пишет о нем в своих воспоминаниях знаменитый профессор Барух Подольский, в то время — молодой подпольный сионист: «Договорились о встрече в Музее изобразительных искусств... Это был атташе по культуре Элиягу Хазан. Польский еврей из Белостока, перебравшийся еще в тридцатые годы в Палестину, сражавшийся там в составе Еврейской бригады в годы Второй мировой войны, он, естественно, интересовался положением евреев СССР. После долгого разговора Хазан пообещал давать мне литературу по Израилю. Так началась моя «подрывная» (с точки зрения КГБ) деятельность... В конце 1957 года Хазан был выдворен из Советского Союза — он посмел раздавать в Одессе значки и прочие сувениры из Израиля...».

Между прочим, будущий профессор во время фестиваля «вместе с подругой Лидой (ныне — женой) бегал в поисках израильтян, брал сувениры, пытался беседовать». Как и тысячи других молодых евреев Москвы. Благодаря фестивалю многие раскрепостились; ближе познакомиться с исторической родиной, изучать иврит стало интересно; возникали все новые подпольные кружки. Цель, поставленная перед делегацией израильских сионистов, была достигнута. Неуклюжие действия советских властей по ограничению контактов с израильской делегацией дали обратный эффект. Многие русскоязычные израильские делегаты, да и сам Давид Сорек, даже после дел «космополитов» и «врачей» с симпатией относились к стране, из которой приехали и которая сыграла ведущую роль в спасении мира от фашизма. Но милицейские цепи и стремление советских людей прорвать их запали глубоко в память и души молодых людей и заставили их по-иному взглянуть на жизнь за «железным занавесом».

Делегация Израиля приехала одной из последних и уехала одной из первых: просьба о дополнительных нескольких днях не была удовлетворена. После возвращения на родину руководители и делегаты, естественно, рассказали и написали о своих впечатлениях, о волнующих встречах с еврейской советской молодежью и о препятствиях, которые им приходилось преодолевать. И немедленно последовала реакция: три центральные советские газеты опубликовали гневные статьи: в «Комсомольской правде» — статья   Б .Гурнова «Басни израильских брехунов и их жертвы»; в «Литературной газете» — «Трагедия обманутых» Л.Шейнина; в газете «Труд» — «Пропагандистские сирены и израильская действительность» А.Димина. Авторы обрушились на Израиль, делегацию, лично Давида Шорха. Речь в статьях шла об израильских «брехунах», заманивающих доверчивых советских евреев, о трагедии тех, кто поменял родину на «рай» Земли Обетованной и т.д. Это был первый залп последующей почти тридцатилетней антисионистской канонады в советской печати, направленной против еврейского государства и репатриации советских евреев. Но и эта пропагандистская кампания дала обратный результат.

Сейчас мы отмечаем сорокалетие открытого сионистского движения «отказников». Ни в коей мере не умаляя важности движения и мужества этих людей, Давид Сорек обращает внимание (и просит это подчеркнуть) на то, что нельзя забывать о работе, которую проводили Моссад, дипломаты, другие еврейские организации. Подпольно и полуподпольно распространяя сионистскую литературу, разжигая и поддерживая в евреях чувство национального достоинства, они подготовили последующий «выход из подполья». К 1960-м годам было также подготовлено общественное мнение и защита за рубежом и окрепли новые веяния, вроде движения «шестидесятников» в среде советской интеллигенции. Стала возможной публикация «Бабьего Яра» Евгения Евтушенко. Умножались контакты и возможности выезда.

В дальнейшем Давид Сорек посвятил всю свою неутомимую энергию делу репатриации и обустройства евреев из СССР и СНГ. Эта его деятельность оценена по достоинству: ему присуждена Премия Президента, его имя занесено в Золотую книгу страны. От души поздравляем ветерана и его друзей по делегации с полувековым юбилеем успешной международной миссии.