|
В общественной палате РФ прошла конференция на тему «Международное сотрудничество и роль общественности в противодействии экстремизму и терроризму». В большинстве стран и регионов мира политический экстремизм и уж тем более терроризм — явления периферийные, и, несмотря на всю их проблематичность и болезненность для общества, можно сказать, что даже и маргинальные.
Террористические акты, унесшие жизни десятков и сотен людей, имели место в последние годы в разных странах: Великобритании, Испании, России и других, однако едва ли в какой-либо из них значительное число граждан с какой-либо регулярностью задумываются над проблемами типа «как не стать жертвой террористического акта?» и «что делать, оказавшись на месте теракта?» — эти вопросы для подавляющего большинства граждан мира остаются абстрактно-теоретическими.
Ультраправые силы, пришествием во власть которых серьезно обеспокоены либералы и социал-демократы во многих европейских странах, нигде не стремятся и не призывают добиваться своих целей насильственными методами, а террористическая активность «традиционных» европейских радикальных сепаратистов, будь то бойцы баскского подполья или Ирландской республиканской армии, практически полностью прекратилась.
Согласно данным, приведенным президентом фонда «Политика» Вячеславом Никоновым, в США, где террору и противостоянию ему уделяется (после 11 сентября 2001 года), пожалуй, больше внимания (и средств), чем в какой-либо иной стране, не относящейся к Ближневосточному региону, за весь прошлый год произошло три террористических акта. Какова бы ни была острота антиамериканской риторики тех или иных руководителей, например, центрально– и южноамериканских стран (Кастро, Чавеса и др.), к терроризму, направленному против американских граждан и объектов, они не прибегали и не прибегают.
В этой связи сделанная выше оговорка «стране, не относящейся к Ближневосточному региону», имеет поистине критическое значение: в этом регионе экстремизм и терроризм не маргинальные, а самые что ни на есть центральные явления общественной жизни, оказывающие определяющее влияние на социально-политическое развитие в целом. В каждой из стран, непосредственно вовлеченных в арабо-израильское противостояние (которое не без оснований считается центральным из ближневосточных конфликтов), кто-либо из высших руководителей поплатился жизнью за стремление выйти из порочного круга насилия и вражды. Еще 20 июля 1951 года в Восточном Иерусалиме палестинским экстремистом был убит король Иордании Абдалла I, который на протяжении трех десятилетий вел тайные переговоры с представителями еврейской общины Палестины и Государства Израиль, выражая готовность признать независимое еврейское государство и — на определенных условиях — подписать с ним мирный договор. Это убийство имело громадное значение для всей последующей региональной политики. Унаследовавший ( в 1953 году) иорданский престол внук Абдаллы Хусейн лишь в сентябре 1963 года возобновил тайные контакты с израильтянами, причем окружил их непроницаемой завесой тайны: переговоры проходили в Лондоне, в кабинете зубного врача, к услугам которого обращались представители хашимитской династии, а израильский дипломат (им долгое время был Яаков Герцог — тогдашний генеральный директор администрации премьер-министра Леви Эшколя, брат будущего президента Израиля Хаима Герцога) прибывал на встречи в качестве «ассистента стоматолога».
С момента начала тайных переговоров до подписания межгосударственного мирного соглашения между Израилем и Иорданией прошел тридцать один год! Память об убийстве деда на ступенях иерусалимской мечети аль-Акса никогда не покидала короля Хусейна и оказала огромное влияние на логику его поступков. Более того, гибель Абдаллы от рук палестинского фанатика, члена экстремистской организации «аль-Джихад аль-Мукаддас» («Священная война»), мстившего королю именно за его нежелание следовать джихадистским курсом находившегося в изгнании иерусалимского муфтия эль-Хусейни, оказала значительное влияние и на политику Египта, став одним из основных факторов сползания региона к новой войне.
После прихода Гамаля-Абдель Насера к власти в Египте и начала военного сотрудничества между Египтом и Советским Союзом израильские руководители сделали вывод о том, что лишь военные действия смогут предотвратить кардинальное изменение всего баланса сил в регионе. Меры, предпринятые Насером в направлении национализации Суэцкого канала, побудили Великобританию и Францию присоединиться к израильской позиции, обеспечив ей военную — и, что было еще более важным — дипломатическую поддержку. Президент США Дуайт Эйзенхауэр направил в регион специального представителя, коим был Роберт Андерсон, на протяжении полутора месяцев — с 23 января по 9 марта 1956 года — проведший серию встреч с Давидом Бен-Гурионом и Насером с целью добиться снижения напряженности в отношениях между сторонами. Однако эти переговоры не привели к достижению желаемого результата: Насер отклонил все предложения Андерсона об организации прямых контактов между Израилем и Египтом, недвусмысленно заявив, что после убийства короля Иордании Абдаллы опасается, что контакты с израильтянами могут стоить ему жизни. Именно неготовность Насера к прямым (пусть даже и тайным) контактам с израильтянами привела к срыву миссии Андерсона и в конечном счете ко второй арабо-израильской войне (она началась 29 октября 1956 года).
Палестинскими экстремистами были убиты и другие видные государственные деятели Иордании, в частности, премьер-министр страны Васфи аль-Телль, погибший 28 ноября 1971 года от пули снайпера организации «Черный сентябрь». Аль-Телль, который отличался прозападными взглядами и был готов пойти на переговоры с Израилем, был убит, когда входил в холл отеля «Шератон» в Каире. Однако жертвами экстремистов становились не только иорданские руководители. 6 октября 1981 года весь мир был потрясен убийством членами экстремистской организации «аль-Джихад» президента Египта Анвара Садата, поплатившегося жизнью за подписанный им двумя годами ранее мирный договор с Израилем.
Опять-таки и это убийство оказало значительное влияние, которое ощущается до сих пор: исламистам (по крайней мере, пока) не удалось прийти к власти в Египте, однако сменивший Садата на посту президента Хосни Мубарак, хотя и не денонсировал мирный договор с Израилем, принял решение придерживаться политики «холодного мира». За четверть века своего правления он всего один раз побывал в Израиле — показательно, что поводом для этого оказалось убийство главы израильского правительства Ицхака Рабина.
Стрелявший в Рабина 4 ноября 1995 года праворадикальный студент Игаль Амир, входивший в созданную при участии израильских спецслужб экстремистскую организацию «Эяль», мстил премьер-министру за начатый в период его правления и при его покровительстве переговорный процесс с ООП, причем цель этого политического убийства как раз и состояла в том, чтобы этот процесс сорвать.
Между Садатом и Рабином были убиты целый ряд ближневосточных лидеров, в частности, только что избранный президентом Ливана Башир Жмайель (избран 23 августа, убит 14 сентября 1982 года), один из наиболее прагматичных и умеренных руководителей ООП Исам Сартауи (убит боевиками организации Абу-Нидаля «ФАТХ — Революционный совет» 10 апреля 1983 года), спикер египетского парламента Рифаат Махгуб (убит боевиками организации «аль-Гамаа аль-Исламийа» 12 октября 1990 года) и другие.
Все эти террористические акты не могли не оказать значительного влияния на менталитет политических лидеров региона, которые, желая сохранить свои жизни, вынуждены были корректировать проводимый ими курс, считаясь с требованиями экстремистских террористических организаций. В результате даже в тех странах, режимы которых не отнесешь к радикальным и фундаменталистским, экстремистские силы оказывают реальное влияние на ход происходящих процессов.
Проблема, однако, не ограничивается влиянием экстремистов на умеренные и прагматично настроенные правительства. Целый ряд режимов на Ближнем Востоке, выражаясь словами президента Института Ближнего Востока Евгения Сатановского, «рассматривают терроризм как легитимный способ разговора со своими соседями». В этом регионе терроризм стал одним из признанных средств захвата и удержания власти экстремистскими режимами. Едва ли стоит удивляться тому, что Иран, президент которого Махмуд Ахмединеджад, начавший свою карьеру с активного участия в акции по захвату в заложники американских дипломатов в 1979 году, в 2006 году переводит 50 миллионов долларов организации ХАМАС с целью торпедировать освобождение из плена израильского капрала Гилада Шалита. (Тот факт, что в результате срыва этой сделки из израильских тюрем не будут освобождены сотни заключенных палестинцев, мало волнует руководство Ирана.)
Силовые структуры Сирии, причастные к убийству избранного президента Ливана Башира Жмайеля в 1982 году, двадцать два с половиной года спустя организовали убийство экс-премьер-министра этой страны Рафика аль-Харири. При этом Иран и Сирия финансируют и снабжают оружием наиболее одиозные экстремистские организации региона: «Хизбаллу» и ХАМАС , не признающие права Израиля на существование ни в каких границах и совершившие сотни терактов и диверсий против израиль-тян, а также евреев стран диаспоры (памятен устроенный «Хизбаллой» теракт в Еврейском общинном центре в столице Аргентины в 1994 году). При этом следует отметить, что в Иране, Сирии и ПНА подобная экстремистская риторика пользуется широчайшей общественной поддержкой, которая формируется системой образования и СМИ.
На конференции говорилось о том, что «не может быть толерантного отношения к тем, кто не демонстрирует толерантности по отношению к другим, не может быть терпимого отношения к тем, кто занят террористической деятельностью». Факт, и весьма горький, состоит в том, что на сегодняшнем Ближнем Востоке целые народы формируют менталитет, при котором отношение к террористической деятельности можно определить не только как «терпимое», но и как поддерживающее.
Поддержка экстремистских организаций стала одной из основных характеристик сирийского и иранского режимов. В этой связи правомерно задуматься о том, отвечает ли сотрудничество с этими режимами подлинным интересам тех государств, которые не готовы смириться с террором.
Американцы поддерживали радикальных исламистов в Афганистане, как им казалось, с вполне высокой целью борьбы с советской экспансией; в результате они столкнулись с «Аль-Каидой» и пережили в 2001 году 11 сентября. Руководителям Российской Федерации стоит, наверное, задуматься о том, каким бумерангом может обернуться военное сотрудничество с поддерживающими и распространяющими террор Сирией и — в особенности — Ираном, тем более в случае обретения последним ядерного оружия. Пламя, которое может загореться в этом случае, едва ли обойдет стороной тех, кто помогал ему разгореться.
Институт Ближнего Востока
|
