ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ СОМНЕВАЕТСЯ

ИРИНА СОЛГАНИК

Йорам Шефтель - один из самых известных израильских адвокатов, защитник весьма скандальных персон, начиная со знаменитого американского гангстера Меира Лански и заканчивая бывшим лидером ШАСа Арье Дери,   а  также теми, кого подозревали в причастности к "русской мафии".

Пиком профессионального успеха Шефтеля стал процесс по делу Ивана Демьянюка, которого в 1986 году американцы выдали израильским властям, посчитав его нацистским преступником Иваном Грозным. Шефтель, взявшийся защищать Демьянюка и сумевший добиться его оправдания (было доказано, что Грозный - вовсе не Демьянюк,  а  Иван Марченко), в течение двух лет считался главным предателем страны, ему даже плеснули в лицо кислотой, в результате чего он почти ослеп на один глаз. Кстати, книга о процессе Демьянюка легла в основу сценария голливудского фильма.

- Господин Шефтель, вы, должно быть, уже привыкли к тому, что после вашей победы на процессе Демьянюка к вам обращаются самые известные персоны, обвиняемые в тех или других уголовных нарушениях и часто находящиеся в эпицентре общественного скандала; вас даже называют "адвокатом последнего шанса". Для вас комплимент или нечто другое?

- Безусловно, комплимент. Тот факт, что общественность чувствует отвращение к тому или другому обвиняемому, с моей точки зрения, вообще не подлежит рассмотрению. Ведь отвращение это - искусственного происхождения, оно взращивается средствами массовой информации, сотрудничающими с полицией и прокуратурой и посему представляющими обвиняемого личностью отталкивающей.

Все это, безусловно, создает дополнительную мотивировку для того, чтобы попробовать сделать для такого человека все возможное. Посему я "адвокат последнего шанса".

- Некогда вы сказали о том, что из всех своих клиентов привязались более всего к Арье Дери,  а  до него ваши симпатии вызвал знаменитый американский гангстер Меир Лански, чьи интересы вы представляли в 1979 году. Любопытно, чем вам импонировал Лански?

- Я до сих пор держу в своей конторе фотографии, на которых мы сняты вместе с Лански и многочисленными еврейскими и итальянскими гангстерами.

Снимки эти были сделаны после того, как мы вместе посмотрели сериал "Дневники гангстеров", в котором изображались как раз эти самые люди; собственно, они тогда и пригласили меня в Соединенные Штаты на просмотр фильма. В этой компании я был единственным человеком, не имевшим отношения к мафии.

Меир Лански совершенно не боялся своего нееврейского окружения и, как вам известно, сам вызывал у них трепет. Он казался мне истинным евреем; в 1930-1940 годах нацисты не сумели провести ни одного марша в Нью-Йорке, поскольку этого не допустил Меир Лански, к которому обращались с соответствующими просьбами еврейские организации. Он также сорвал грандиозный пронацистский съезд в "Мэдисон Скул Гарден" в 1940 году.

Лански был ярым сторонником ЭЦЕЛа, в том числе он выделил деньги на приобретение и оснащение знаменитой "Альталены". В свое время я поразился тому, сколь блестяще он говорил на идише - куда лучше, нежели на английском. Лицемерие ему совершенно не было свойственно, что я, кстати, очень ценил. Сам Лански никогда не сидел в тюрьме, но не пытался выставить себя человеком безукоризненным, при знакомстве сразу же сообщив мне на идише, что он - "не самый большой праведник".

Формальное образование Меира Лански ограничивалось одним годом обучения в хедере, - но, к моему удивлению, он оказался человеком образованным и на редкость осведомленным, причем познания его распространялись на самые неожиданные области. Он все освоил сам, самостоятельно научился читать на английском, стал настоящим "книжным червем", и при этом отлично разбирается в тонкостях американской политики. В общем, Меир Лански являлся человеком блестящим и чрезвычайно харизматичным, несмотря на свой очень маленький рост.

- Вы, вероятно, предполагаете, что его изгнание из Израиля было ошибкой?

- Более чем ошибкой - позором. Меир Лански целый год провел в Израиле, и обстоятельство это никому не мешало до тех пор, пока американцы не потребовали его выдачи. Статьи, по которым обвинялся Лански, не подпадали под существовавшее соглашение о выдаче, посему его просто выслали, воспользовавшись формальным поводом и позаботившись о том, чтобы он сумел попасть исключительно в Соединенные Штаты.

- Поддерживаете ли вы отношения с Демьянюком, который в буквальном смысле обязан вам жизнью?

- Знаете, человек он очень неинтересный и, мягко говоря, необразованный; прожив в Соединенных Штатах 35 лет, он так и не научился писать по-английски.

Понятно, что у нас с ним немного общих тем для обсуждения, за исключением разве его дела. Тем не менее, каждый раз, когда я бываю в Соединенных Штатах, я заезжаю в Кливленд, в гости к его семье. Иногда он и сам звонит, спрашивает, как дела.

- Вы не раз говорили о том, что журналистика влияет на судейские решения, что и произошло, собственно, на процессе Демьянюка, в случае Арье Дери и других ваших клиентов...

- Здесь я хотел бы напомнить также о случае Цви Бен-Ари (Григория Лернера), который признал себя виновным в том, чего не совершал, поскольку абсолютно потерял доверие к нашей судебной системе. Еще до суда его задержали на 120 дней, - срок немыслимый, если учесть, что речь шла о преступлении "белых воротничков". Единственные прецеденты такого рода связаны с делами Эйхмана и Демьянюка.

Главных свидетелей по делу Цви Бен-Ари допрашивали при закрытых дверях, прямо как в России, -  а  таким главным свидетелем явился один из самых опасных европейских гангстеров Савва Могилевич.

В результате мой подзащитный сломался и пошел на сделку с правосудием, признавшись в том, что в 1995-1996 годах украл 50 миллионов долларов. Зная обстоятельства дела, могу вам сказать, что никто никогда не смог бы доказать, что он присвоил эту сумму, да и понятно, что он ее не украл. Обратите внимание - в 1997 году его приговорили к шестилетнему тюремному заключению и к штрафу 5 миллионов шекелей, причем в случае неуплаты ему предстояло отсидеть еще два года. Так вот, Цви Бен-Ари предлагалось заплатить 2% суммы, которую он якобы украл, - но он предпочел сидеть дополнительно два года, не заплатив 5 миллионов шекелей.

Знаете ли вы вора, у которого в кармане лежат 50 миллионов долларов и он при этом отказывается заплатить всего 2% этой суммы, предпочитая сидеть в тюрьме? Так не бывает.

Кстати, средства массовой информации в случае с Цви Бен-Ари вели себя еще хуже, чем на процессе Демьянюка. У первого украли даже имя, - ведь трудно смириться с тем, чтобы человека, являющегося якобы главарем русской мафии в Израиле, звали бы Цви Бен-Ари - другое дело, если речь идет о Григории Лернере.

- В случае Цви Бен-Ари, так же как в истории Арье Дери, вы не сумели добиться положительного решения суда. Испытывали ли вы в этой связи чувство вины или же произошедшее от вас не зависело?

- Да нет, виновным я себя совершенно не чувствовал. Во время процесса Демьянюка произошло чудо - развалился Советский Союз; я даже не рассчитывал, что стану свидетелем столь отрадного события. Благодаря этому я сумел добраться до материалов, доказавших мою правоту. Но представьте, что Советский Союз устоял, - в этом случае невозможно было бы заполучить упомянутые документы и, соответственно, оправдать Демьянюка.

То же самое и в случае Арье Дери, - поражение я списываю на счет Высшего суда справедливости (БАГАЦ), который снял две трети обвинений, но, к сожалению, не пошел до конца. Посему провал на совести БАГАЦа, чьи выводы противоречили всем юридическим основаниям, на которых зиждется израильский уголовный суд.

Полагаю, что, в конечном счете, Арье Дери докажет, что его оклеветали.

- Чем объясняется ваша особенная привязанность к Дери?

- Это личность невероятно харизматичная, это поразительный, умный человек, который, будучи ультраортодоксальным евреем, в то же время остается настоящим саброй. В самом Дери есть нечто очень израильское, именно этим объясняется тайна его необычайного прорыва, - ведь известно, что за ШАС голосуют не только религиозные евреи, но и светские.

- Господин Шефтель, вы ведь отнюдь не всегда убеждены в невиновности подзащитного. Такого рода сомнения вам мешают или, напротив, служат дополнительным стимулом?

- Ну, с профессиональной точки зрения невиновность или виновность клиента - это вопрос оценки имеющихся доказательств. Но есть также и интуитивное ощущение, и два этих подхода, интуитивный и логический, следует разделять.

Даже если интуитивные ощущения верны, то все равно они входят в противоречие с моим главным принципом, гласящим, что если власти не в состоянии доказать, будто некая персона виновна в преступлении, то персона эта имеет право оставаться на свободе. Если же мы станем действовать сообразно своей интуиции или тому, что написано в газете, то ни один человек в этой стране не будет уверен в том, что на следующий день он проснется в своей постели,  а  не на койке в "Абу-Кабир".

Посему интуитивные ощущения не имеют никакого смысла с точки зрения не только законности, но также и нравственности.

- Где проходит граница адвокатской терпимости и кого бы вы не взялись защищать ни при каких обстоятельствах?

- К примеру, я бы не стал представлять интересы Маруана Баргути, поскольку он возглавляет организацию, с которой борется Государство Израиль. Еврей-патриот, естественно, не может защищать такого человека, это столь же противоестественно, как если бы во время Второй мировой войны какой-нибудь англичанин стал бы адвокатом немца, подозреваемого в шпионаже.

Баргути я не взялся бы представлять и с профессиональной точки зрения. Ведь он ни разу не заявил о том, что не совершал приписываемых ему преступлений. Нет, он предпочитает говорить о том, что, будучи депутатом палестинского парламента, он пользуется неприкосновенностью и что речь здесь идет о преступлениях оккупации. С сугубо юридической точки зрения все это - не доводы для защиты.

- Профессия ваша такова, что вы все время сталкиваетесь с изнаночной и довольно устрашающей стороной человека. Не изменились ли ваши представления о человеческой природе?

- Конечно, я занимаюсь убийствами, ограблениями, изнасилованиями, но я совершенно не уверен, что это - более сумрачная сторона жизни, нежели какая-либо другая. Учтите, что ограбление занимает считанные минуты, когда же я сталкиваюсь с некоторыми гражданскими делами, то вижу, что люди пытаются друг друга обмануть многократно, десятки раз в год, регулярно занимаясь планированием и обдумыванием наиболее успешных вариантов.