|
Сергей Маркедонов — заведующий отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа
«У России нет союзников». Подобная формула стала в последние годы лейтмотивом выступлений российских экспертов по международным проблемам.
Так куда же податься России, если на Западе с ней не готовы к полноценному партнерству и терпят разве что за ядерный потенциал, великий восточный сосед с интересом разглядывает сопредельные российские территории, параллельно мирно колонизируя их, а дружба со странами-изгоями помимо ущерба репутации весьма сомнительна с экономической точки зрения? Время от времени появляется мысль об Израиле как потенциальном стратегическом союзнике. Главный вопрос сводится к доказательству (либо опровержению) тезиса о схожести арабо-израильского конфликта и российской политики в Чечне. По мнению Михаила Леонтьева, «механизм этих конфликтов совершенно одинаковый. Различие в одном: по удачному стечению обстоятельств Россия сама определяет пути и методы решения чеченской проблемы, Израиль же не настолько суверенен, и его действия сильно ограничены так называемой мировой общественностью, а конкретно — США. Поэтому фактически ближневосточный конфликт неразрешим — Тель-Авив не имеет права на эффективное силовое воздействие, потому что ему никто не даст это сделать». Иное мнение высказывает Алексей Малашенко, эксперт Карнеги-фонда: «Реального сходства между этими конфликтами я не вижу. Чечня и Палестина — качественно разные проблемы. Единственно, они похожи в инструментальном плане: и там, и там используется ислам, действуют мусульманские радикалы. Однако корни, причины, перспективы, цели, задачи — абсолютно разные».
Подобные мнения обходят стороной фундаментальный вопрос, действительно сближающий Израиль и Россию. И этот вопрос — проблема перехода от войны к миру на «территориях» и в мятежной Чечне. И Россия, и Израиль обречены вести «войну до победного конца» с общим противником, выступающим под зеленым знаменем воинствующего ислама. Конечно, если они хотят сохранить себя как суверенные сильные государства...
Постмодернисты всего мира даже не подозревают, какой благодатной почвой для их построений являются Чечня и Палестина. Практически ни одна закономерность здесь не работает. Возьмем для примера понятия «мир» и «война». В традиционном понимании это вещи противоположные. Мир — это безопасность, стабильность, спокойствие. Война же, напротив, — синоним насилия, гибели и разрушения. События в Чечне и на Ближнем Востоке перевернули с ног на голову традиционную антитезу. Два «мирных» периода в Чечне (1991–1994 гг. и 1996–1999 гг.) — это складывание криминально-этнократического режима на территории одного из субъектов РФ, массовые ограбления и убийства, прекращение регулярного железнодорожного сообщения, вытеснение нечеченского населения. В соседних с «мятежной республикой» территориях «годы мира» совпали с резким всплеском криминальной напряженности (убийства и похищения людей, угон скота, техники и пр.). Количество рабов в независимой Ичкерии не поддается точному определению. Между тем социально-экономическая «эффективность» рабства была продемонстрирована как раз в «мирные годы». В 1996–1999 гг. руками рабов возводилась стратегически важная для мятежной республики дорога в Грузию. Схожую ситуацию мы наблюдаем и на Ближнем Востоке. Участие Израиля в миротворческом процессе, все компромиссы, на которые он пошел, не дали никаких гарантий безопасности ни еврейскому государству, ни его гражданам. Создание Палестинской автономии не прекратило интифаду. Уход из Южного Ливана (эдакий ближневосточный Хасавьюрт) также не способствовал долгожданному миру в регионе. Конечная цель всех миротворческих манипуляций на Ближнем Востоке, что бы ни говорили о промежуточных целях, — создание палестинского государства. Смею предположить, что данное «достижение мира» не принесет ни стабильности, ни безопасности. Экономически несостоятельное государство, чья элита из всех видов государственной и общественной деятельности предпочитает терроризм, превратится в новый очаг нестабильности на Ближнем Востоке. Уход ненавистного Израиля и победа над сионистами не закончат кровавую историю Палестины. Следом за «окончательным решением оккупационного вопроса» последует углубление внутриэлитного раскола между палестинскими лидерами.
Поскольку же их взаимоотношения строились и строятся вовсе не в соответствии с заповедями Жан-Жака Руссо, то мы станем свидетелями большого передела власти и сфер влияния в Палестине, перед которыми Ливан покажется детской забавой. Такое предложение нам, россиянам хорошо знакомо: «Давайте бросим Чечню, отгородимся, уйдем». Весь фокус в том, что они нас не бросают. После нашей капитуляции в 1996 г. Чечня получила шанс строить свою государственность. Чем все это закончилось — хорошо известно. Внутриэлитные разборки и нападения на сопредельные территории, терроризм, агрессия против Дагестана. Думаю, что Палестину в случае обретения ею государственности ждет та же судьба. Нападения на соседей, акты терроризма, война всех против всех. Не придется ли тогда задним умом признавать историческую правоту «ястребов» и призывать воинов Цахала защитить идеалы демократии и самих «миротворцев» от палестинских агрессоров?
Так может, не мешать им делать это здесь и сейчас, не откладывая на потом успокоение «воинов Аллаха»?
Слова «мир» и «война» на Кавказе и на земле Ближнего Востока требуют эпитетов. Очевидно, что для России и ее граждан (независимо от этнической принадлежности) «ичкерийский мир» во сто крат хуже «российской войны», которая завершится миром, но уже на российских условиях.
Нашу обреченность на войну до победного конца не понимают в Европе и в США. Израиль, напомню, был единственным государством, которое безоговорочно поддержало Россию во «второй чеченской войне», потому что в Тель-Авиве и Иерусалиме не надо объяснять, что такое исламский экстремизм, заложник, захват автобуса или самолета, взрыв мирного дома. В Вашингтоне и европейских столицах нередко выступали и продолжают выступать за принуждение наших государств к «миру». Европейские и американские дипломаты видят в палестинских или чеченских боевиках людей, готовых к компромиссу, желающих вести переговоры, и забывают, что картина мира для мусульманина предполагает существование перманентно борющихся «дар-аль-харб» (мир войны) и «дар-аль-ислам» (мир ислама). И если удалось добиться хоть небольшой победы над «неверными», расширить границы мира ислама, то надо не компромиссы устанавливать, а продолжать наступление, добивать врага. При таком мировосприятии любая уступка воспринимается как слабость, любой компромисс — как поражение. Мир по-палестински — это исчезновение Израиля с карты мира. Мир по-ичкерийски — это уход России с Кавказа и воплощение идеи Великой Ичкерии от Черного до Каспийского моря. Принуждать Израиль и Россию к прекращению силовых операций — значит приближать описанные два «мирных сценария».
Увы, осознание фундаментальной близости наших государств, ведущих на разных фронтах борьбу с «исламским вызовом» иудео-христианской цивилизации, приходит к российской политической элите с трудом. Вместо того чтобы учиться бесценному опыту израильских спецслужб, как уничтожать террористов и проводить спецоперации по профилактике терактов, наши дипломаты повторяют слова о необходимости политического диалога Израиля с палестинцами. Как будто собственный опыт Чечни не научил нас, что хороший диалог с экстремистами получается только у следователей. Давно пора понять, что судьба Москвы решается сегодня и на реке Иордан. Поражение Израиля и создание палестинской государственности аукнется терактами и вспышками сепаратизма и религиозного экстремизма на Северном Кавказе. Расширив «мир ислама» на Ближнем Востоке, воины Аллаха начнут расширять его в кавказских горах и на Волге. В Косово и Македонии они это делают с успехом уже сегодня.
Израиль и Россия заинтересованы друг в друге по многим причинам. И Россия, и Израиль — государства, проигравшие в «холодной войне». Россия перестала быть вторым полюсом биполярной ялтинско-потсдамской международной системы. Израиль же оказался побежденным среди победителей. Его роль бастиона против коммунизма на Ближнем Востоке сыграна, после чего Израиль стал неинтересен для США: страна победившей политкорректности фактически «сдала» бывшего союзника. «Сдача» эта началась не вчера. Запретив, по сути дела, Израилю ответный удар по Ираку во время операции «Буря в пустыне», Штаты начали курс по сдерживанию своего ближневосточного партнера и по принуждению его к переговорам и миру на невыгодных для Тель-Авива условиях. И даже после манхэттенского кошмара смена вех в ближневосточной политике США не произошла. В России (пока?) не слишком популярны догматическая политкорректность и «общечеловечность». С учетом чеченского опыта ее взгляд на ближневосточное урегулирование мог бы быть куда более трезвым. Претендующей на роль коспонсора ближневосточного процесса России негоже сидеть на двух стульях. Если мы готовы поддерживать палестинцев, надо быть готовым к тому, что, не сегодня — завтра продаваемое им оружие выстрелит в нас — или в Центральной Азии, или на Кавказе. Поддерживая Израиль, мы должны учитывать и такой фактор, как русская еврейская диаспора. Воспитанные в России, по преимуществу хорошо относящиеся к нашей стране, имеющие личные и экономические связи в ней представители русского еврейства могли бы стать важнейшим фактором российского влияния на Ближнем Востоке.
Переориентация на Израиль потребует многих затрат и в прямом, и в переносном смысле. Необходимо будет отказаться от услуг советской когорты дипломатов, воспитанных на примаковской «Анатомии Ближневосточного конфликта» и ненависти к сионистам. Необходимо будет заставить молчать одиозных антисемитов типа Кондратенко. Распространение и издание «Сионских протоколов», «Что нам в них не нравится» и прочих «шедевров» придется также жестко пресекать. Придется позаботиться об образовательно-воспитательных программах, в которых бы содержались прививки от бытового антисемитизма, о сохранении памятников жертвам Холокоста.
Но не это главное. Надо определяться, что нам важнее — пребывать в плену юдофобских и советских мифов и подыгрывать «братьям-арабам», а потом удивляться появлению арабских наемников в рядах чеченских «повстанцев», либо, преодолевая фобии, защищать интересы собственного государства, а в более широком смысле — ценности иудео-христианской цивилизации.
Сайт «Русский журнал»
|
