Ицхак Рабин родился 10 лет назад в семье бедуинов, живущих в Иордании. Соседям это имя не понравилось. Родителей иорданского Рабина избивали, выгоняли из дома и с работы. Они нашли убежище в Израиле. Теперь эту семью собираются выставить из страны.
Ицхак Рабин бегло говорит на иврите и ходит в еврейскую школу. Из всех школьных предметов он больше всего не любит географию, зато обожает компьютерные игры, мотогонки. Из кружков предпочитает кулинарный, технологический, театральный и физкультурный.
- Многие ребята в классе даже не знают, что мое имя Ицхак Рабин, и зовут меня просто Ицик. Но недавно учительница объяснила, что нашу семью хотят отправить обратно в Иорданию, и попросила всех ребят написать письма в МВД с просьбой, чтобы нас оставили в Израиле.
- И что же они писали?
- Я не подглядывал в чужие тетради. А сам я написал, что чувствую себя так, как будто родился здесь, в Израиле, и там мне будет плохо.
Родители Ицхака Рабина - 37-летняя Мирьям и 47-летний Раджауи - рассказывают:
- До начала мирного процесса мы вообще не знали, кто такой Рабин, но когда король Хусейн подписал мирный договор, стали говорить, что жизнь улучшится, появятся новые предприятия, а Америка и Израиль будут нам помогать. Мы думали, что наступит мир и люди перестанут друг друга убивать.
- Когда вы решили дать будущему ребенку такое необычное имя?
- Когда увидели как наш король Хусейн и израильский премьер Рабин впервые пожали друг другу руки. Ведь Иордания была врагом Израиля, мы воевали, но настала другая эпоха. Я тогда была на восьмом месяце, муж и говорит мне: «Если у нас будет сын, назовем его Ицхак Рабин».
Мы даже не представляли себе, с какими трудностями нам придется столкнуться... Работали мы в сельском хозяйстве. Когда у меня начались схватки, я поехала на тракторе в больницу. Было 10 часов вечера. У нас, бедуинов, есть точный метод для определения срока родов, и я знала, что рожать мне где-то в 5 утра.
Так оно и было. Родился мальчик - пять двести.
- Как назовешь сына? - спросил врач.
- Ицхак Рабин.
Он бросил ребенка на пол. Нарочно.
- Как ты можешь, ты ведь арабка, мусульманка! Назвать ребенка в честь еврея! Евреи - наши злейшие враги!
И велел мне убираться из больницы с только что родившимся младенцем.
Я, не успев оправиться после родов, встала, пошла в ванную, вымыла ребенка, вымылась сама, закутала его в одеяло, покормила... Врач кричал на меня, я - на него. Сказала, что никуда не уйду, пусть вызывает полицию. Потом пришел другой врач и начал спорить с тем, первым, что у него нет права выставлять роженицу с младенцем на улицу.
Тем не менее в 6 утра женщина с новорожденным сыном на руках оказалась на улице. Денег, чтобы доехать домой, у нее не было.
- Я остановила такси, - продолжает Мирьям, - и упросила его отвезти меня домой бесплатно. Мало того, таксист дал мне денег, сказав, что я могу ему отдать позже. Приехала я домой - а мужа нет. Пошли в поле его искать - тоже нет. Пошла в контору к нашему боссу и там нашла своего мужа - он лежал на заднем дворе, избитый, весь в крови, с выбитыми зубами. Его избили, узнав, что он решил назвать сына именем Рабина. Но это наш вклад в дело мира. Ведь на войне совершенно незнакомые люди убивают друг друга. И наступает момент, когда кто-то должен сказать: «Хватит!». Мы все - подданные короля Хусейна, а наш король сказал, что он хочет мира, значит, мы должны выполнять его волю. И я не могу понять, почему в Иордании нас так ненавидят, над ребенком издеваются. Итак, нас вышвырнули из дома, лишили работы. Мы остались на улице без средств к существованию. Пришлось рыться в мусорниках, спали на улице. А уже зима, дождь, холод. Через несколько дней нас нашел мой дядя и забрал к себе. Но и там нас преследовали. Пришлось отключить телефон, мы не выходили из дома.
- А не проще ли было дать ребенку обычное имя, например, Мухаммед?
- Когда я регистрировал ребенка в иорданском МВД, - подключается к разговору Раджауи, - мне предлагали 150 динаров, чтобы я назвал его Саддам Хусейн, я же сказал: «Даже если меня весь мир будет уговаривать и предлагать большие деньги, я все равно настою на своем. Мы стремимся к миру или нет? Ицхак Рабин заплатил своей жизнью за желание жить в мире, и мы хотим увековечить память о нем в имени нашего ребенка». Ну, хорошо, давайте пойдем на компромисс, говорят они, Ицхака (Иса по-арабски) оставьте, а Рабина не надо. Но и на это я не согласился. А через несколько недель, когда эта история уже разошлась по иорданским газетам, к нам приехали какие-то люди: «Мы вам подарим новую машину, только измените имя ребенку». А машина в Иордании - это целое состояние. Личных машин очень мало. Нам предлагали выступить по ТВ, сказать, что мы передумали, обещали кучу благ... Лишь спустя несколько месяцев, под давлением мировой прессы и после личного вмешательства короля Хусейна, Ицхака Рабина зарегистрировали. Были газеты, призывавшие посадить всю непокорную семью в тюрьму за измену или изгнать из страны.
Известие об иорданском Рабине дошло и до Израиля.
- Нам позвонил Сулейман аш-Шефи со Второго канала израильского ТВ, и пригласил в Израиль. Мы-то рассчитывали на краткий визит, но нам, как выяснилось, приготовили основательное жилье.
Аш-Шефи встретил семью на границе, отвез в тель-авивскую гостиницу, а вскоре их повезли в студию Второго канала ТВ, где семью уже ждала Лея Рабин.
- Она взяла на руки нашего младенца и заплакала. Мы тоже. Все это шло в прямом эфире. Лея подарила нам портрет своего мужа, спросила, в чем мы нуждаемся, и обещала нам помогать. И действительно помогала до самой своей кончины. У нас в номере висели портреты Ицхака Рабина и короля Хусейна - с его личной подписью и пожеланием мира. Лея обещала дать нам денег, чтобы мы ни в чем не нуждались, и позвонить нашему королю, чтобы он тоже нам помогал. Но мы просили только об одном: пусть нас оставят в Израиле, пока ситуация в Иордании не прояснится. И Лея раздобыла нам все необходимые бумаги - удостоверения временных жителей, разрешения на работу и пр. Нас отовсюду приглашали на работу, и мы решили устроиться на фабрику моющих средств «Сапир» в Петах-Тикве. Владельцы фабрики переоборудовали одно из помещений под жилье и поселили нас там. Дали холодильник, стиральную машину, все, что нужно. Даже сегодня, когда фабрика перешла в другие руки, они поддерживают с нами связь, спрашивают, чем могут помочь. Все наши судебные процессы до сих пор оплачивает Аарон Райнман. На фабрике работало много арабов - как израильских, так и с «территорий». Отношения у нас с ними были напряженными, они называли нас «яхуд» - евреи. Не хотели с нами разговаривать...
Хозяин оборудовал на фабрике комнатку для ребенка, пока родители работали. Туда зашел один из арабов помолиться и бросил в манеж, где ползал ребенок, монеты.
- Я что-то почувствовал, - рассказывает Раджауи, - побежал туда. Ребенок уже задыхался - он сунул монету в рот и пытался проглотить. Я перевернул его вверх ногами, стал стучать по спине... Монета выскочила. Потом я нашел этого человека и сказал ему: «Зачем ты это сделал? В чем ребенок виноват? Кого он убил?»
С работы меня уволили. Хозяин фабрики говорил, что если кто нас будет обижать, вылетит с работы. И нас стали стороной обходить. Так длилось шесть лет. Но тут фабрика перешла в другие руки. Новые хозяева к нам никакого интереса не проявляли. Арабы, почувствовав, что нас никто не защищает, стали наглеть. Заходили к нам, брали наши вещи, избивали ребенка и жену.
Три последних года семейство живет в Эйлате. Раджауи зарабатывает мойкой машин по утрам, потом - уборкой в кибуце.
Раджауи, Мирьям и Ицхак Рабин живут как обычная еврейская израильская семья. Мальчик ходит в обычную еврейскую школу, взрослые работают.
- У меня все подруги - еврейки, - говорит Мирьям, - я давно забросила традиционную арабскую одежду и одеваюсь, как все вокруг. Мы отмечаем еврейские праздники, зажигаем свечи в субботу, дома стараемся говорить на иврите. На Песах у нас было много гостей, все - евреи.
Несколько лет тому назад семейство подумывало о гиюре. В анкете на вопрос «Почему решили принять еврейство?» Раджауи написал: «С тех пор как мы назвали нашего сына Ицхак Рабин, мы чувствуем непреодолимую тягу к Израилю и еврейскому народу. Мы уже давно живем еврейской жизнью и фактически стали евреями. Мы хотим связать свою судьбу с еврейским народом». Однако в последнюю минуту глава семьи передумал:
- Я не хотел, чтобы говорили, что мы приняли еврейство по конъюнктурным соображениям. Нас не деньги интересуют. Это вопрос всей нашей жизни.
Все эти десять лет у Мирьям и Раджауи были удостоверения временных жителей, дающие право на работу. Такие удостоверения нужно возобновлять ежегодно. Недавно супруги получили письмо из МВД, предписывающее им покинуть пределы Израиля.
- Куда мы пойдем? Да нас в Иордании просто убьют.
- Вы пытались вернуться в Иорданию?
- Несколько лет тому назад моего брата, - говорит Мирьям, - забили ночью до смерти. Причина все та же - нас не нашли, отомстили ему. Я поехала с Ициком на похороны. Так нас прямо на границе затормозили и не дали въехать. Причем говорили, что делают это с самыми лучшими намерениями - нас, мол, убьют. Ребенка забрали, посадили в автобус, велели водителю выбросить его в пустыне на израильской стороне. А меня заперли, сутки я сидела без воды, без еды, без туалета. Слава Аллаху, водитель автобуса оказался порядочным человеком, он привез Ицика к полицейскому участку. Позвонили отцу, отец позвонил хозяину фабрики, тот - Лее, Лея - королю Хусейну, и только тогда меня освободили. Ицик вообще не жил в Иордании, ведь мы его увезли в двухмесячном возрасте. Его родной язык - иврит. Да и по ментальности своей он полностью израильтянин. Что ему делать в Иордании?! Потом я еще раз поехала с сыном на родину, на этот раз нас пропустили без инцидентов - было указание короля. В нашей деревне в первый же день Ицика затравили, кричали ему «яхуд», кидали камнями. Я повезла его в больницу, там сказали, что у ребенка травма глаза из-за попадания камня, его нужно оставить в больнице. Но когда я назвала его имя, врачи тут же вышвырнули нас на улицу. Мы отправились обратно в Израиль и сразу же обратились в больницу, где сын пролежал две недели. Больше мы в Иорданию не ездили.
- Я вообще-то не хотел ехать в Израиль, - говорит Раджауи, - я хотел в Германию, я там жил до 13 лет, мой немецкий лучше, чем арабский. Но теперь я вижу, что нам и здесь неплохо, а для ребенка Израиль стал настоящей родиной. Куда ж нам уезжать?
Пока была жива Лея Рабин, она нам помогала. Каждую неделю посылала машину с подарками для Ицика, интересовалась нашей жизнью. Мы участвовали во всех церемониях памяти Рабина. Когда она умерла, мы очень переживали.
А теперь поговорим с самим Ицхаком Рабином.
- Ты бы хотел сменить имя?
- Нет, я уже привык. Это имя - как мое благословение от человека, который стремился к миру между евреями и арабами.
- Отец говорит, что ты хочешь стать детским врачом.
- Ну, вот еще! Я хочу быть дрессировщиком зверей.
- А премьер-министром?
- Нет. Потом кто-нибудь возьмет да застрелит. Но я готов помогать. Объяснять людям, что мир лучше, чем война. Что не надо никого убивать, лучше жить в мире.
- А что бы ты сказал своему тезке, если бы встретил его?
- Сказал бы: я рад, что меня назвали твоим именем. Он правильно сделал, что боролся за мир. Мы были на площади Рабина и видели памятник. Мне было страшно, и я держал папу за руку.
И вопрос к родителям:
- А сегодня, спустя десять лет, вы назвали бы ребенка Ицхаком Рабином?
- Конечно. Если Господу будет угодно и у нас еще будет девочка, мы назовем ее Лея.
«Маарив», «Пресс-бюро», Израиль
|