|
Страница 79 из 149
Работа Росси вызвала сильное неодобрение среди ортодоксально воспитанных евреев. Великий систематизатор Иосиф Каро, наиболее влиятельный ученый того времени, умер как раз тогда, когда собирался подписать приказ о сожжении книги. Раввин Иуда Лев, знаменитый Махарал из Праги, выдающаяся фигура следующего поколения, был столь же критически настроен по отношению к этой книге. Он считал, что предпринятые Росси скептические исследования талмудических легенд и еврейской истории подорвут власть и разрушат веру. По его мнению, Росси не удалось сделать выбор между двумя принципиально разными видами интеллектуального процесса: божественным и природным. Абсурдно использовать методы, пригодные для исследования природы, чтобы пытаться понять, как работает Божественное Провидение. В некотором смысле это был подкоп под Маймонида. Тем не менее, Махарал не был на самом деле никаким обскурантистом и иррационалистом, он допускал множественность направлений в иудаизме. Его оппозиция по отношению к Росси, чьей книгой еврейские студенты не могли пользоваться без специального разрешения раввинов, показывает, какое противодействие встречает любая интеллектуальная новация.
Сила ортодоксальности была самым драматическим образом продемонстрирована в трагической судьбе Баруха (или Бенедикта) де Спинозы из Амстердама (1632-1677). Спинозу обычно считают центральной фигурой в истории философии, каковой он, разумеется, и является. Но его значение в еврейской (и христианской) истории намного больше, а в некоторых оно, пожалуй, губительно, ибо он привел в движение цепь событий, до сих пор оказывающих на нас влияние. По рождению он был сыном беженца-сефарда, который стал преуспевающим голландским купцом. С точки зрения профессиональной он был ученым (возможно, учеником Манассии бен Израиля) и шлифовщиком оптических линз. С точки зрения темперамента он был меланхолик и аскет, внешне худощав и смугл, с длинными вьющимися волосами и большими темными блестящими глазами. Ел очень мало, в основном овсяную кашу с небольшим количеством масла или изюмом. «Невероятно, - писал его ранний биограф, лютеранский пастор Колерус, который жил в одном с ним доме, - каким малым количеством мяса и питья он удовлетворялся».
С точки зрения интеллектуальных корней Спиноза был последователем Маймонида. Однако похоже, что некоторые его взгляды на происхождение Пятикнижия коренятся в туманных намеках, встречающихся в работах старого рационалиста Авраама бен Ездры (1089-1164). Он рос не по годам развитым юношей в городе, который в то время (50-е годы XVII века) был, пожалуй, наиболее передовым в мире в интеллектуальном отношении. Довольно рано стал членом кружка свободомыслящих представителей различных религий: бывший иезуит Франциск ван ден Энден, бывший маррано Хуан де Прадо, печально известный школьный учитель Даниэль де Рибера, а также всяческие соципианцы, противники догмата троицы и антиклерикалы. Представитель следующего поколения, еврей Уриэль да Коста был не единожды, а дважды (!) исключен из амстердамской общины за то, что отрицал бессмертие души. В 1655 году, когда Спинозе было 23 года, в Амстердаме была издана запрещенная повсюду сенсационная книга бывшего кальвиниста Исаака Ла Пейрера «Praedamnitiae», и Спиноза, несомненно, читал ее. Ла Пейрер, без сомнения, не был атеистом, скорее, маррано-мессианистом, энтузиастом каббалы, частью волны, которая десятью годами позднее понесла Шаббетая Зеви к славе. Однако в своей работе он рассматривал Библию не как откровение, но как светскую историю и предмет критического изучения. И эта книга, по-видимому, укрепила в сознании Спинозы сомнения, порожденные Ибн Ездрой и Маймонидом. Во всяком случае, через год после ее выхода Спиноза и Де Прадо были вынуждены предстать перед еврейскими властями. Де Прадо покаялся. Спиноза же был публично отлучен.
Сохранился подлинный текст решения раввината, датированный 27 июля 1656 года, подписанный раввином Саулом Леви Мортейрой и другими. Он гласит: «Главы совета доводят до вашего сведения, что, зная давно о зловредных мнениях и действиях Баруха де Спинозы, они пытались отвратить его от зла различными средствами и обещаниями. Однако, не будучи способны найти никакого действенного средства и, напротив, получая каждодневно новую информацию о том, сколь мерзкую ересь он продолжает практиковать и поучать ей, а также о совершаемых им чудовищных актах, причем получая ее от многих заслуживающих доверия свидетелей, которые были приглашены и дали свои показания в присутствии упомянутого Спинозы, который был признан виновным; изучив все это в присутствии раввинов, совет постановил в соответствии с советом раввинов, что упомянутый Спиноза должен быть отлучен и исторгнут из народа Израиля».
Затем следует анафема и проклятие:
«По суждению ангелов и приговору святых, мы предаем анафеме, проклинаем и отлучаем Баруха де Спинозу… возглашаем ему анафему, как Иисус предал анафеме Иерихон, как Елисей проклял детей, и предаем его всем проклятиям, что записаны в книге Закона. Да будет он проклят днем и проклят ночью; проклят, когда ложится и когда встает, когда выходит и входит. Пусть Бог никогда более не простит и не признает его! Пусть гнев и немилость Господня жгут отныне этого человека, обрушивают на него все проклятия, записанные в книге Закона, и искоренят само имя его под небесами… Пусть же будут все предупреждены, что никто не должен общаться с ним словесно, либо письменно, либо оказывать ему какую-либо услугу, либо жить с ним под одной кровлей, либо приближаться к нему на расстояние менее четырех локтей, либо читать какой-либо документ, продиктованный им или написанный его рукой».
В ходе зачтения этого проклятия «время от времени раздавались пронзительные и протяжные звуки большого рога; огни, ярко светившие в начале церемонии, постепенно гасились поочередно, пока в конце не был загашен последний из них, символизируя прекращение духовной жизни отлучаемого человека, и собрание осталось в кромешной тьме».
После этого 24-летний Спиноза был изгнан из отцовского дома, а вскоре и из Амстердама. Он заявлял, что однажды ночью, когда он возвращался из театра, его пытались убить, и показывал плащ с дырой от кинжала. После смерти отца жадные сестры пытались лишить его наследства. Он обратился в суд, чтобы подтвердить свои права, но затем отказался от всех претензий, кроме одной, пожелав получить одну кровать со спальными принадлежностями. В конце концов он поселился в Гааге, где жил своим ремеслом оптика. У него была небольшая государственная пенсия плюс ежегодная рента, завещанная другом. Он отклонил все другие предложения помощи и отказался от места профессора в Гейдельберге. Он вел аскетичную жизнь бедного ученого, каким он мог бы стать, оставшись ортодоксом, и никогда не вступал в брак. Он был полной противоположностью представителям богемы, одевался весьма скромно и настаивал: «Не неряшливый и неопрятный вид делает нас мудрецами; скорее подчеркнутое безразличие к своему внешнему виду свидетельствует о состоянии духа, где нет места для подлинной мудрости, а наука наталкивается лишь на беспорядок». Он умер в возрасте 44 лет от одной из форм туберкулеза, и его имущество было столь незначительно, что его сестра Ребекка отказалась его принять.
Причины и сущность враждебных отношений между Спинозой и еврейскими властями ясны не полностью. Его обвиняли в том, что он отвергает существование ангелов, бессмертие души и божественное происхождение Торы. Но написанная им по-испански вскоре после герема апология его взглядов не сохранилась. Однако в 1670 году он анонимно издал свой «Tractatus theologico-politicus», в котором изложил свои принципы критики Библии, сущность своей неортодоксальности. Он утверждал, что при изучении Библии необходим научный подход - как и при изучении любого природного явления, причем он должен быть историческим. Начинать следует с изучения древнееврейского языка, затем переходить к текстуальному изучению и классификации всех книг Библии. Следующим этапом должно стать изучение исторического контекста: «жизни, поведения и побуждений автора каждой из книг, кем он был, каковы были обстоятельства и эпоха написания, для кого он писал и на каком языке… [затем] какова была история каждой книги: как она была первоначально воспринята, в чьи руки попала, сколько существовало ее вариантов, по чьей рекомендации была канонизирована и, наконец, каким образом все эти книги, ныне повсеместно почитаемые священными, были объединены в одно целое».
Продолжая свой анализ, Спиноза обсуждает, какие части Пятикнижия были на самом деле написаны Моисеем, рассматривает свиток Ездры, состав канона, источники книги Иова и Даниила, а также датировку как Библии в целом, так и ее составных частей. Фактически он почти полностью отвергает традиционный взгляд на источник и аутентичность Библии, добывая альтернативные объяснения из ее собственного, внутреннего материала. Таким образом, он инициирует процесс критики Библии, который в течение последующих 250 лет приведет к утрате внушенной людям веры в буквальную правдивость Библии и низведет ее до несовершенной исторической летописи. Его работа и влияние нанесли непоправимый ущерб самоуверенности и внутренней согласованности христианства. Одновременно они, как мы вскоре увидим, создали новые, долговременные и губительные проблемы для еврейского сообщества.
Спиноза дал первый яркий пример абсолютной разрушительной силы еврейского рационализма, вырвавшегося из ограничений традиционной общины. И при жизни и длительное время после смерти все основные религиозные структуры считали его атеистом. Его работы запрещались повсюду - и повсюду они выживали и переиздавались.
В 1671 году он направил письмо еврейскому лидеру Оробно де Кастро, где отрицал, что был атеистом, и отвергал обвинение в том, что «Tractatus» - антирелигиозная книга. Однако его «Этика», опубликованная уже после его смерти, показала, что он был пантеистом, причем бескомпромиссным. Как ни странным это может нам показаться, некоторые формы пантеизма явно считались в XVII веке совместимыми с иудаизмом. Каббала, считавшаяся в то время многими евреями приемлемой, содержала пантеистическую тенденцию; в Зохаре во многих местах высказывается предположение, что Бог есть все и все есть Бог. Через 20 лет после смерти Спинозы лондонский сефард раввин Давид Нието (1654-1728) столкнулся с серьезными неприятностями, издав на испанском языке книгу «О Божественном Провидении», в которой природа провозглашается слитной с Богом. С просьбой вынести свое заключение обратились к великому знатоку Талмуда из Амстердама Зеви Ашкенази, который заявил, что аргументы Нието не только приемлемы с позиций иудаизма, но и почти тривиальны с позиций многих еврейских мыслителей.
Однако беда Спинозы была в том, что он развил свой пантеизм до такой степени, что его было почти невозможно отличить от атеизма. Сам он настаивал на том, что, дескать, нигде не утверждает, будто материальный мир, как мы его ощущаем и воспринимаем, и есть Бог. В своей «Этике» он говорит: «Нам легко представить, что вся природа - это один индивидуум», поскольку один объект может быть частью большего, и так далее, до бесконечности. Но он не представляет себе Бога как личность. По его мнению, приписывать Богу такие категории, как «воля» или «интеллект», - все равно что попросить Сириус полаять исходя из того, что мы называем его Песьей Звездой. Фактически он сохраняет слово «Бог» просто в силу исторических привычек, сентиментов. Совмещая Бога со всей объективной реальностью, он вынужден соглашаться с атеистом, когда последний настаивает на том, что реальность нельзя разделить на части, одна из которых - Бог, а вторая - не-Бог, обе они протестуют против подобного противопоставления. Но если Бог не может быть отделен от чего-либо другого, то невозможно сказать, что Он «существует» - с точки зрения обычной логики, доступной восприятию простого человека. Спиноза говорил: «Бога не существует в том смысле, как мы всегда понимали это слово». Для большинства людей это - атеизм. Немецкий математик и философ Готфрид Вильгельм фон Лейбниц (1646-1716) хорошо знал Спинозу и, конечно, мог осознать, что тот имеет в виду по данному вопросу. Сам он был карьеристом, и его часто обвиняли в том, что из трусости он старается дистанцироваться от работы Спинозы, когда ее поливают грязью. Но он был абсолютно прав, когда суммировал позицию Спинозы в вопросах религии следующим образом: «Он действительно был атеистом в том отношении, что не признавал Провидения, которое вознаграждало бы или карало в соответствии с понятием справедливости».
|
ПОПУЛЯРНАЯ ИСТОРИЯ ЕВРЕЕВ
