|
Страница 126 из 149
Почти нет сомнения, что Гитлер, чьи приказы по важным вопросам отдавались всегда устно, дал Геббельсу и Гиммлеру противоположные указания. Это было весьма для него характерно. Но в этом эпизоде наблюдается наряду с планированием и некоторый элемент путаницы. Он, конечно, использовался, как и планировал Гитлер, для дальнейших мер против евреев. Их объявили ответственными за бунт и оштрафовали на миллиард марок (около 400 миллионов долларов США). Но большую часть ущерба должны были компенсировать страховые компании. Дело имело много юридических последствий. Еврейские обращения в суды по поводу компенсации пришлось замять при помощи специального декрета Министерства юстиции, равно как и дела против двадцати шести членов партии по обвинению в убийстве евреев. Еще четверых, которые насиловали евреек, пришлось исключить, причем проявлялся дифференцированный подход к «идеалистическим» и «эгоистичным» поступкам. Самым неприятным, с точки зрения Гитлера, было то, что погром оказался непопулярен, причем не только за рубежом, но и прежде всего в Германии.
И тогда он сменил тактику. Геббельс продолжал свою антисемитскую пропаганду, но впредь был лишен права осуществлять антиеврейское насилие. Отныне это почти полностью отдавалось в руки Гиммлера. Как и раньше, в качестве предлога для новой кампании по юридическим мерам против евреев использовался «взрыв ярости». Но в этот раз процесс был организован в высшей степени бюрократически. Каждый последующий шаг тщательно обдумывался опытными чиновниками, а не партийными теоретиками, все делалось легально и системно. Как показывает Рауль Гилберг, видный историк Холокоста, именно эта бюрократизация политики сделала возможным колоссальный масштаб ее проведения и превратила погром в геноцид.
Такая политика привела также к тому, что раньше или позже, но почти каждый департамент германского правительства, а также большое количество гражданских лиц оказывались вовлечены в антиеврейскую деятельность. Война, которую Гитлер вел против евреев, превращалась в общенациональную. Для проведения этой политики евреев сначала надо было выявить, затем ограбить, а потом сконцентрировать. Для идентификации использовались два подхода: медицинский и религиозный. Нацисты обнаружили, что на практике определить еврея с точки зрения расы слишком трудно, и им пришлось вернуться к религиозому критерию. Их основополагающий декрет от 11 апреля 1933 г. устанавливал, что «лицом неарийского происхождения», то есть евреем, которого следует выгнать с государственной службы, нужно считать того, у кого кто-то из родителей или родителей родителей был иудейского вероисповедания. Но это привело к спорам. В 1935 г. совещание по медицинским вопросам с участием д-ра Вагнера, главного специалиста партии по медицинским вопросам, д-ра Бломе, секретаря Германской медицинской ассоциации, и д-ра Гросса, главы Управления по расовой политике, постановило: евреи на одну четверть являются немцами, а наполовину - евреями, так как, согласно Бломе, «как известно, у полуевреев еврейские гены являются доминантными». Но государственные службы не согласились с этим определением. Они определили евреев как тех, кто наполовину еврей в религиозном отношении или состоит в браке с евреем. Верх одержали госчиновники, поскольку именно они явились авторами соответствующих подробных законов, включая Закон рейха о гражданстве от 14 ноября 1935 г. Пригодность человека для использования на определенной должности (с точки зрения его расы) должна была устанавливаться в точном соответствии с 27 декретами, которые были рождены в недрах министерства внутренних дел бывшим таможенником д-ром Бернгардом Лозенером. Чтобы человек мог претендовать на одну из многих профессий, включенных в перечень, он должен был представить доказательство своего арийского происхождения. При этом у офицера СС следовало исследовать его происхождение вплоть до 1750 года; мелкому чиновнику в правительственном учреждении требовалось представить 7 заверенных документов. В эту процедуру, таким образом, неизбежно вовлекалась церковь как единственная организация, в распоряжении которой имелись регистрационные акты о рождении, составленные ранее 1875-76 гг. Появилась новая профессия - зиппенфоршер, исследователь семьи. Возникла и третья национальность - мишлинг, неполные евреи, которые подразделялись на первую и вторую категории. Возникало много заявлений о переклассификации, или «освобождении», как ее называли; как в царской России, система быстро скатилась к протекционизму и взяточничеству. Так, некий чиновник гитлеровского казначейства, бывший мишлингом второй категории, пользовался симпатией фюрера и получил от него «освобождение» в качестве личного рождественского подарка, когда сидел с семьей под елкой в сочельник 1938 г.
В свою очередь процесс «ариизации» экономики, то есть, по сути, лишения евреев собственности, вовлек в сферу действия системы значительную часть деловых кругов. Начиная с августа 1935 г. Комитет по бойкоту, в состав которого входили Гиммлер и Штрейхер и за которым стояли все ресурсы государства, оказывал мощное давление на евреев с целью заставить их выставить свою собственность на продажу по минимальной цене, чтобы немцы могли ее быстро приобрести. В этом процессе на всех его этапах важную роль играли банки, которые зачастую сами становились собственниками. Таким образом, осуществлялось совращение немецкого бизнеса, который вовлекался в «окончательное решение». При этом не просто извлекалась прибыль из порочных законов. На всех этапах процесса проводилась в жизни двойственная линия Гитлера. Евреев лишали собственности как элементарным грабежом, так и «по закону». «ИГ-Фарбен» и «Дойче-Банк» проглотили австрийский банк «Эстеррайхише-Кредитанштальт» и субсидируемые им промышленные предприятия после того, как одного из его руководителей штурмовики увезли с собой и выбросили на ходу из автомобиля, а другого насмерть забили сапогами во время обыска в его доме. Барона Луи Ротшильда полиция арестовала и держала заложником, пока его семья не согласилась на распродажу их собственности по бросовой цене. Впоследствии «Дрезднер-Банк» написал начальнику штаба ведомства Гиммлера, что выражает свою благодарность полиции за содействие в сбивании цены.
В процесс сосредоточения евреев, когда их отсекали от остального населения и держали в условиях совершенно иного режима, также вовлекалась нация в целом. Это был сложный и трудный процесс, который требовал холодной жестокости со стороны десятков тысяч бюрократов; процесс этот был почти столь же безжалостен, как и последующее уничтожение. Причем о нем было известно всем немцам. Правда, некоторые антиеврейские постановления не публиковались в печати. Но все могли видеть, что во всех областях жизни практикуется самое худшее отношение к евреям. После «Хрустальной ночи» законы о браке и половых контактах становились все более строгими и проводились в жизнь все более жесткими мерами. Еврей, уличенный в «панибратских отношениях» с арийцем, автоматически отправлялся в концлагерь; арийца же могли отправить туда на 3 месяца, на «перевоспитание». Одновременно начиная с ноябре 1938 г. евреев стали исключать из всех учебных заведений, а в поездах, залах ожидания и ресторанах вводилась сегрегация. Евреев стали переселять в специально отведенные кварталы. За некоторыми из этих акций стояли подробно проработанные постановления, другие же не имели никакого юридического обоснования. С самого начала и до конца гитлеровская война против евреев представляла собой ужасающую смесь закона и беззакония, системы и откровенного насилия. Так, с декабря 1938 г. Гиммлер ограничил свободу перемещения евреев, чтобы содействовать программе их концентрации, просто отобрав у них своей властью водительские права. По мере того как евреев лишали собственности, они сбивались в крупные города. Разоренные агентства помощи евреям не могли ничего поделать. И тогда, согласно мартовскому декрету 1939 г., безработных евреев стали подвергать принудительному труду. В итоге к началу войны (сентябрь 1939 г.) в перспективе просматривались грядущие ужасы, существовала и система для их реализации, хотя и в эмбриональном состоянии. В то же время война внесла в ситуацию два серьезных изменения. Во-первых, она изменила характер морального оправдания преследования евреев, которым пользовался Гитлер. Надо сказать, что моральное обоснование, как бы грубо оно ни было, играло важную роль в Холокосте, поскольку Геббельс открыто пользовался им для того, чтобы обеспечить уступчивость или безразличие немецкого народа, а Гиммлер - чтобы укрепить энтузиазм тех, кто непосредственно приводил в действие машину репрессий. До начала войны использовался следующий аргумент. Поскольку евреи на протяжении целого ряда поколений обкрадывали немецкий народ, они не имеют права на нынешнюю собственность, а потому меры, направленные на то, чтобы ее отнять, являются просто актом реституции, когда богатство возвращается исходному владельцу - рейху. С началом войны добавился новый аргумент. Гитлер всегда утверждал, что, если война начнется, это будет результатом работы евреев, действующих на международной арене, а потому они должны нести ответственность за все связанные с этим жертвы. Отсюда делался вывод, что евреи сами не имеют морального права на жизнь. И Гитлер неоднократно говорил, что война будет инициировать «окончательное решение» «еврейской проблемы».
Это подводит нас ко второму последствию войны. Опыт правительства 1933-39 гг. привел Гитлера к изменению точки зрения на популярность антисемитизма. Последний был полезен для концентрации ненависти в абстрактной форме, вообще; однако, как убедился Гитлер, открытое, массовое физическое насилие против евреев в целом неприемлемо для немецкого народа, по крайней мере, в мирное время. Война же имеет свои специфические потребности и одновременно многое способна замаскировать, а потому является удобным контекстом для проведения в жизнь геноцида. То есть, на самом деле не евреи порождали войну - это Гитлеру была нужна война, чтобы уничтожить евреев. И не только германских, но и вообще всех евреев Европы, обеспечив международное и окончательное решение того, что он всегда объявлял международной проблемой. Причем война нужна была не только как предлог и средство сокрытия этого акта; она позволяла Гитлеру получить доступ к основному средоточию европейского еврейства, если начать войну против Польши и России.
Уже на первом этапе войны резко возросло давление на евреев. С сентября 1939 г. они не имели права находиться на улицах после 8 часов вечера. Затем их перемещение стали запрещать повсеместно в определенное время, а в некоторых местах - всегда. Им запрещалось пользование многими видами общественного транспорта, за исключением неудобного времени, а иногда и в любое время. У них отобрали телефоны, а затем запретили вообще ими пользоваться; на телефонных будках появилась надпись: «Евреям пользоваться запрещено!» В августе 1938 г. для евреев были введены специальные удостоверения личности, которые с началом войны легли в основу новой системы ограничения в правах. На продовольственных карточках евреев ставилась специальная пометка «J», чтобы проще было ограничить их права. С декабря 1939 г. нормы отпуска продуктов для евреев были урезаны, и одновременно для совершения покупок им были выделены ограниченные часы. Одним из «пунктиков» Гитлера было мнение, будто Первую мировую войну проиграли на Внутреннем фронте, где еврейский рэкет вызвал нехватку продовольствия. В этот раз он принял твердое решение, что ни один еврей не должен съедать ни на глоток больше, чем необходимо, и в проведении этой политики в жизнь главную роль играло министерство продовольствия. Практически бюрократы шаг за шагом шли к тому, чтобы постепенно уморить евреев голодом.
Одновременно евреев заставляли работать до смерти. Они были исключены из числа тех, на кого распространялись германские законы об охране труда. Так, например, с октября 1941 г. специальный закон позволял работодателям не ограничивать продолжительность рабочего дня для 14-летних мальчиков евреев. Евреев лишили защитной спецодежды, в том числе сварщиков - очков и рукавиц. С сентября 1941 г. все евреи начиная с 6 лет были обязаны носить черную на желтом фоне звезду Давида размером с ладонь с надписью «Юде» в центре. Такая система идентификации, упрощавшая задачу обнаружения евреев, нарушающих бесчисленные ограничения, превращала всю немецкую нацию в помощников полиции и соучастников преследования евреев, а самих евреев дополнительно деморализовала.
|
ПОПУЛЯРНАЯ ИСТОРИЯ ЕВРЕЕВ
