В других местах последствия были иными. Бродячие пророки еще долго

проповедовали веру в мессию, отрекшегося от иудаизма. Многих ученых и

благочестивых раввинов подозревали я тайной приверженности, к

саббатианству. Чуть ли не сто лет спустя ученые круги потряс диспут между

равяивбм Яковом Эмденом (ум. в 1776) и Ионатаном Эйбешюцем (ум. в 1764).

Эмдек обвинил Эйбешэца в том, что тот в своих мистических письменных

амулетах ссылался на Шабтая Цви.

На востоке Европы оставалось много евреев, сохранявших мистическую веру в

скорое пришествие мессии. Во второй половине ХУIII века эта вера нашла

себе подкрепление в лице авантюриста из Подолии Якова Лейбовича Франка,

который объявил себя перевоплощением Шабтая Цви и его потомков. Число

приверженцев нового мессии стало вскоре насчитывать тысячи. Новая секта

была обвинена в распущенности и разврате и исключена из еврейства; съезд

раввинов запретил также юношам до зрелого возраста изучать "Зогар", на

который опирались франкисты. В ответ те объявили войну Талмуду и раввинам

и обратились к местным христианским властям с заявлением, что они признают

догмат Троицы. Результатом явился прямо таки средневековый диспут, после

которого Талмуд был осужден и тысячи его экземпляров публично сожжены. В

конце концов франкисты массой приняли господствующую веру, оказавшись в

Дальнейшем такими же сомнительными христианами, какими прежде были иудеями.

7. Более отдаленным результатом волны мессианства явилось возникновение

хасидизма. Движение еврейского возрождения в Польше проникло во все слои

общества, пока не затронуло простого бедняка из Подолии Израиля бон

Элиезера (1700-1760). Новый лидер, мистик, обладавший нежной душой и

редким личным обаянием, проповедовал, что благочестие выше учености и что

каждый человек, как бы беден и невежествен он ни был, может приобщиться к

Богу. Умерщвление плоти не дает ничего, лишь экзальтация и полное

самозабвение могут заполнить пропасть между землей и небом. Вместе с тем,

имеются праведники-цадики, которые близки к Всемогущему и вмешательство

которых может иногда изменить даже Его волю.

Постепенно небольшая кучка учеников, собравшихся вокруг "Владеющего добрым

именем" ("Баал Шем Тов", сокращенно Бешт), как они его называли, выросла и

стала насчитывать много тысяч хасидим (благочестивых). Новое движение

охватило еврейские массы Восточной Европы. Веселью, экстазу и пению во

время молитвы стали придавать большее значение, чем механическому

отправлению литургии. После смерти основателя хасидизма укрепилось

представление о том, что некоторые семьи обладают особыми достоинствами,

которые передаются по наследству от одного цадика (праведника) к другому,

и каждый цадик может служить посредником между людьми и Богом. Дов-Бер из

Межерича (1710-1772) приспособил новое учение ко вкусу более образованных

элементов, среди которых оно начало быстро распространяться. К 1772 году

это движение достигло Литвы, и Вильно стал местом тайных встреч хасидов.

Это вынудило традиционалистов, отвергавших учение хасидов, с одобрения

виленского гаона Элиягу бен Шломо, последнего великого раввина,

предпринять решительные шаги и издать декрет об отлучении от еврейства

всех последователей нового движения. Само собой разумеется, что эта мера

оказалась неэффективной.

В течение нескольких лет восточноевропейское еврейство разделилось на

хасидим и миснагдим (противники). Однако когда накал борьбы спал, обе

стороны прониклись новым духом. Хасиды признали важность традиционного

порядка вещей, и среди них появились выдающиеся раввины. Миснагды стали

более терпимы, и на их взгляды заметно повлияла мягкая человечность их

бывших противников. Это предотвратило превращение хасидизма в отдельную

секту, и его сторонники, число которых достигло миллиона, остались внутри

еврейской религии. Вместе с тем хасидизм внес в иудаизм новый поэтический

элемент, влияние которого на низшие, более впечатлительные и менее

образованные слои народа, чувствовавшие потребность в мистическом

компоненте в повседневной жизни, закрепилось на века.

Лжемессианское движение XVII века с его последующими ответвлениями

знаменовало собой конец эпохи. Евреи Запада утратили последние иллюзии. Их

гордость была задета, и они не скоро оправились от удара. Никакой

лжемессия, полагавшийся на сверхъестественные силы, не мог больше добиться

всеобщего признания. В Восточной Европе, где исчезли последние гиганты

талмудической учености, возникла новая разновидность иудаизма, которая

вначале не нуждалась в этой учености. Со всех точек зрения наступил закат

еврейского средневековья.